Виктор Пронин - Брызги шампанского

– Так, – протянул Здор, осматриваясь вокруг. И вдруг заметил, что перед тем, как войти в дом, он надел свои туфли под столом во дворе на босую ногу. Носки остались в кровати, где они баловались с Валентиной. Может быть, она убрала их, а может быть, и не убрала. Но в этом что-то есть, в этом что-то есть...

– Миша, – напомнил о себе Фаваз, – мы с тобой в одинаковом положении.

– Да? – удивился Здор.

– Я не могу поступить иначе, и ты не можешь поступить иначе. Мне нужно уехать, а ты должен дать мне такую возможность. Согласен?

– Да.

– Погреб на кухне, – Фаваз нетерпеливо пошевелил рукой с пистолетом, указывая, куда нужно идти.

– Так, – опять протянул Здор, оттягивая, все еще оттягивая тот момент, когда ему придется пройти на кухню, откинуть сделанную в полу дверцу и спуститься в собственную могилу. Едва он мысленно произнес эти слова «собственная могила», словно какое-то оцепенение отпустило его, и все происходящее он увидел в истинном свете – его убивают. – Хорошо, – сказал он, как бы решаясь наконец выполнить требование Фаваза. – Хорошо... Ты знаешь, как тебя зовут в деревне?

– Как?

– Фазан.

– Очень хорошо. Красивая птица.

– И жена твоя называет тебя фазаном.

– А я ее называю голубкой, ласточкой или просто пташкой.

– Хорошо, Фаваз... Значит, так... Видишь, у меня туфли надеты на босу ногу, – Здор поднял штанины, чтобы Фаваз мог лучше рассмотреть его тощеватые лодыжки.

– Тебе так мало платят?

– Мои носки в твоей спальне, – Здор кивнул на дверь в следующую комнату. – У тебя под подушкой! В подвале холодно, а в твоей постели жарко. Принеси носки, Фазан!

Фаваз дернулся, как от удара, и резко повернулся к Валентине. Он, видимо, знал ее неплохо, знал, что Здор не врет. И это его минутное замешательство – все, что нужно было Здору, все, на что он надеялся. Не глядя, не рассчитывая удара, он двинул рукой по вазе с пионами, которые стояли на столе. Фаваз увернулся, но в ту же секунду в него полетела пепельница, коробок спичек, бутылка, часы, стоявшие на телевизоре. Фаваз не знал, что запустит Здор в следующий момент, и вынужден был уворачиваться. Улучив момент, Здор метнул в него стул и тут же опрокинул на Фаваза стол, покрытый белой кружевной скатертью. Едва тот выбрался из-под стола, Здор схватил подвернувшуюся Валентину и с неожиданной для себя силой швырнул в Фаваза – пролетев два метра, Валентина наткнулась на мужа, но пошатнулась и, чтобы не упасть, схватила Фаваза за руку, за ту самую руку, в которой он держал пистолет.

Здор бросился к ним и, увидев прямо перед собой руку с пистолетом, изо всей силы ударил по ней каблуком.

Пистолет выпал.

Схватив его, Здор бросился к уже поднимающемуся Фавазу, захватил левой рукой волосы, запрокинул голову и воткнул пистолет во второй или в третий подбородок Фаваза, так что весь короткий ствол погрузился в жирные складки.

– Ну, сучий потрох, – прошипел Здор. – Ну, пидор позорный! Ну, мразь черномазая... Теперь мы с тобой поговорим иначе. Теперь ты, козел вонючий, будешь сидеть в погребе и нюхать мои носки. И пить наливку, пока не изблюешься весь.

Наверно, все так бы и случилось, но все испортила Валентина. Увидев, что Здор приставил пистолет к шее Фавазу, услышав его хрип, блеснувшие белки глаз, она бросилась к ним и, схватив руку с пистолетом, резко дернула вниз.

Как и говорил Фаваз, выстрел был совсем тихим. Впрочем, может быть, оттого, что пистолет был плотно прижат к шее Фаваза, и звук получился негромким, приглушенным.

Фаваз дернулся всем телом, сделался сразу неподъемно тяжелым и выскользнул из рук Здора, распластавшись на полу. Он еще был жив, что-то в нем хрипело, дергалось, но это продолжалось совсем недолго. Он затих, замер, и только носки узких блестящих туфелек еще некоторое время подрагивали в такт уходящей жизни.

– Зачем ты это сделал? – закричала Валентина.

– Зачем ты, ты это сделала? Я не собирался стрелять. На фиг мне нужен твой Фазан вонючий! Я не собирался его убивать. Поняла? Не собирался. Ты дернула меня за руку!

– Пистолет был в твоей руке, и твой палец нажал на курок, – сказала она неожиданно тихо и спокойно. – Зачем ты сказал ему про носки? Это нечестно.

– Мне нужна была хотя бы секунда, хотя бы секунда, чтобы он оказался в шоке. – Здор наклонился к Фавазу, внимательно осмотрел рану. – Навылет, – сказал он. – Пуля вошла в шею и вышла в темечко.

– Он умер?

– Похоже на то.

– И что теперь?

– По всем законам... я должен пришить и тебя.

– За что?

– Не о том спрашиваешь... Лучше спроси – зачем?

– Зачем?

– Чтобы ты меня не заложила. Ты знаешь, откуда я, кто я. Доказать, что ты дернула за руку, что он хотел пришить меня, а вовсе не я его... Невозможно.

– Что же делать? – спросила Валентина с жалобной улыбкой – она, похоже, не осознавала нависшей над ней смертельной опасности, не знала, как близка к своему концу.

– Рискну... Не полный же я зверюка... Не могу завалить бабу, с которой только что в постели кувыркался... Мне пора линять. Пока, – Здор коснулся плеча Валентины.

– Подожди, а мне как быть? Что с ним делать? – она кивнула на остывающее тело Фаваза.

– Вали все на меня. Только не говори, кто я и откуда. Кроме леса, он еще занимался чем-нибудь?

– Одежда из Турции... Свитера, куртки, постельное белье... Гардины с позолотой...

– Вот так и скажи – о белье шел разговор с гостем, о свитерах... Подробностей не знаешь, но шел разговор о куртках. Снова повторяю – о лесе, обо мне, о нашей фирме ни слова. Ты же знаешь, найти тебя я всегда смогу. И наши ребята тебя найдут. И маму твою. И Аннозачатовку ни с каким другим селом не спутаешь. Меня видели в деревне, я спрашивал дорогу к твоему дому, твои слова подтвердят. Мы договорились?

Валентина долго молчала, глядя в окно, потом повернула голову к Здору.

– А может, мы его куда-нибудь денем? Никто не будет искать. В Ливане могут хватиться через месяц, не раньше.

– Не надо, – твердо сказал Здор. – Будет хуже. Для тебя будет хуже.

– Почему?

– Следы всегда остаются. Поэтому пусть остаются. Но перестанут быть следами. Они тебя ни в чем не уличают. Говорю еще раз – вали все на меня. Пришел, дескать, совершенно тебе незнакомый человек, поругался с Фавазом, когда заглянула в комнату, потеряла сознание. Пришла в себя и сразу в милицию. Мне нужно три часа. Даешь мне три часа?

– Бери, – передернула округлыми плечами Валентина.

– Меня искать не надо. Звонить не надо. Если прижмет – сам найду.

– Найди, – безучастно продолжала ронять словечки Валентина. – Мама здесь остается. Она будет знать.

– Учту.

– Я позвоню тебе в Москве из автомата.

– Не надо.

– Я позвоню из автомата, – так же без выражения повторила Валентина. – В Москве. Не завтра... Через месяц, через год.