Ольга Хмельницкая - Няня для принцессы

– Знаю еще один, – заржал крупный зомби, голова которого, похожая на футбольный мяч, доставала почти до потолка камеры. – Плывут два крокодила, увидели – обезьяна на ветке у дерева сидит. Один другому и говорит: «Давай над обезьяной пошутим, спросим, замужем ли она. Скажет, что замужем, скажем: «Да кто ж такую взял?!»; а если скажет незамужем, то скажем: «Да кто ж такую возьмет?!» Второй согласился. Подплывают, спрашивают: «А замужем ли ты, обезьяна?» – «Да какой тут замужем! Кругом же одни крокодилы!»

– Ха-ха-ха, – засмеялся король зомби и пнул Кроки ногой.

Тот рванулся вперед, звеня цепями, и чуть было не сбил зомби головой с ног.

– Тварь, – плюнул на аллигатора король зомби, – до вечера ты не доживешь. Впрочем, – добавил он, – мы можем договориться. Принеси двести долларов в пятницу к трем часам дня на метро «Пролетарская» в центр зала под лестницей, и я отпущу тебя из темницы. А то у тебя там осталась бесхозная принцесса. Того и гляди, девушка достанется кому-нибудь на обед или на ужин.

Кроки смотрел в его черные глаза навыкате.

– Да, я знаю, о чем ты думаешь! – закричал король зомби. – Что я мало того, что редкостная свинья, так еще и свободой торгую! Да, торгую! Хочешь, выходи! Двести долларов, и гуляй.

– Нет, – сказал Кроки.

– Ну и ладно, – легко согласился король, – продам твои кости, получу кучу игровых ресурсов. Тоже хорошо.

Он наклонился к закованной в сталь зубастой морде Кроки.

– Ходят слухи, – тихо произнес он, – что пигмеи на Япете набивают крокодильей костной мукой специальные контейнеры. И когда они будут заполнены под завязку, то… мир изменится.

Он зашевелил своими черными щупальцами.

– Вечером я тебя убью, – сообщил он. – Можно и сейчас, но повар только начал кипятить котел, а мясо должно быть свежим. Соорудим из тебя шашлычки по-сенегальски.

Он вышел, за ним потянулась свита. Лязгнул замок камеры. Кроки в бессильной ярости дернул мордой.

– Завещание, – сказал криминалист. – Написанное от руки.

Следователь взял в руки лист бумаги, прочитал по диагонали.

– Оно не заверено нотариусом, – произнес он, – и в любом случае не имеет юридической силы.

На листке офисной бумаги в нескольких местах были видны следы слез.

– Неверно, – покачал головой высокий и худой криминалист с волосами, собранными в длинный хвост. – Завещание может быть составлено от руки без нотариального заверения в случае, если жизнь завещателя находится в опасности и присутствует не менее двух свидетелей. Тогда оно имеет юридическую силу, но только в течение месяца. Если за три десятка дней завещатель не посетил нотариуса и не заверил завещание, то оно юридическую силу теряет.

– От себя могу добавить, – сказал лысый криминалист, – что мы проверим почерк и отпечатки пальцев на этом завещании. А также узнаем, кому принадлежат слезы на бумаге.

Елена Варфоломеевна вытянула шею и посмотрела на документ.

«Я, Нинель Петровна Чудникова, находясь в здравом уме и твердой памяти, лишаю права на наследство моего мужа Чудникова Федора Сергеевича». Подпись. Дата.

– Да уж, – произнес следователь, – Нинель Петровна написала завещание, потом отравилась. Она серьезно подошла к этому вопросу.

– Таки самоубийство, – решила няня. – Она написала завещание. То есть Нинель Петровна не только отравилась, чтобы создать у мужа моральные муки, но и лишила его денег.

– Ну, половина-то совместно нажитого имущества в любом случае его была, – сказал высокий и худой криминалист. – Другое дело, что он бы не получил ее половину.

– Кому теперь достанутся деньги тамады? – спросил следователь, причмокнув. – У нее были сестры? Родители? Надо изучить этот вопрос.

– И еще, – подала голос Елена Варфоломеевна, – надо выяснить, не подавала ли Нинель Петровна на развод? Потому что завещание наводит на мысль, что оскорбленная в лучших чувствах Нинель Петровна могла действовать и в других направлениях.

– Правильно, – кивнул следователь. – А вообще получается нелогично. Федор Чудников завел себе молодую любовницу, попался с этой любовницей, его жена ревновала, страдала, пыталась сброситься с крыши, написала завещание, в котором лишила его наследства, и, наконец, насмерть отравилась…

Все закивали.

– Пока все логично, – сказал лысый криминалист.

– И вдруг ее муж умирает. Это уже нелогично.

– Причем, вероятно, от отравления цианидом, – произнес высокий и худой криминалист, – видели, у трупа такое лицо, как будто он задохнулся. И запах миндаля чувствуется. Легкий, едва заметный, но все же он есть.

– Но дело таки в деньгах, – шепнул следователь няне, – я был прав. Дождемся результатов экспертиз, а пока проведем обыск в квартире у Маши, а также выясним, не подавала ли Нинель Петровна на развод и кто у нее в родственниках.

Криминалисты тем временем переставляли к выходу из квартиры посуду и пакеты с едой, которая была найдена на кухне у Федора Чудникова.

Миша обнял Катю, прижал тоненькую и худенькую девушку к себе.

– Можно решить проблему, – сказал он.

Катя положила ему голову на плечо. Ее глаза были красными от усталости.

– Всего двести долларов, – произнес Миша. – И король зомби меня отпустит. Мы можем встретиться с ним на станции метро «Пролетарская» в пятницу в три часа дня в центре зала под лестницей. Он заберет деньги и отпустит Кроки из темницы. Мы доставим донесения. Принцесса и Кроки останутся в живых. У меня есть двести долларов. Это много, но зато…

– Это нарушает принцип игры, правила, это мошенничество, – сказала Катя.

– Нарушает, мошенничество, – согласился Миша. – Но может оказаться, что у нас нет выхода. Меня вечером убьют. Учитывая, что уже вечер, я думаю, что это произойдет через пару часов.

– А если ты согласишься? Отдать двести долларов?

– Продержат в камере, пока деньги не получат, а потом выпустят.

Катя посмотрела на него долгим взглядом.

– Мне это не нравится, – проговорила она. – Это уже не игра.

– Для нас это вообще не игра, – ответил Миша.

– Надо подумать, – сказала Катя, вставая и откладывая в сторону очки и наушники.

– Пара часов у нас есть, чтобы взвесить все «за» и «против».

Она чмокнула Мишу в висок и пошла на кухню кипятить воду для чая.

Квартира Маши была опечатана.

– Сейчас приедет опергруппа, – сообщил следователь. – И начнем. Шестое чувство, помноженное на опыт, подсказывает мне, что скоро мы получим ответы на многие вопросы.

Лестничная площадка была сухой и светлой, на подоконнике стояла банка, в которой когда-то была лососевая икра. Теперь там лежали окурки.

– Интересно, кто тут на площадке у Кукевич курит? – спросил следователь.

– Думаете, у нее есть таинственный ухажер, – спросила Елена Варфоломеевна, – который и затеял всю кашу?