Эдриан Маккинти - Невидимая река

Что я и сделал.

Раннее утро. Лучи солнца цвета ее волос пробиваются сквозь деревянные жалюзи. Она уже проснулась, глядит на меня. Улыбается, видя, что я тоже проснулся.

— Э-эй! — произнесла она.

— Привет. Отлично выглядишь.

— Да? А мне как-то паршиво.

— Что такое?

— Наверно, погода. Или выпивка.

— Ну вот… — Я посмотрел на нее.

Цвет ее кожи показался мне немного желтушным. Я поцеловал ее, погладил ее ноги и между делом коснулся пятки. Если промахнуться мимо вены, останется шишка, но я не промахнулся.

— Не то чтобы я чувствовала себя на все сто, но я знаю, чем это исправить. Любовью, — заявила она.

Я поцеловал ее, и мы занялись любовью. Я все еще был под кайфом, поэтому мы поменялись местами, я предоставил ей полную свободу — ее спина выгибалась дугой, груди покачивались и блестели от испарины, мы пришли к финишу одновременно, и вот — мы уже счастливы.

Я засмеялся, следом она.

— Да, эта двадцать первая позиция из Камасутры — полный улет! — сказал я с индийским акцентом.

— Что ты сказал? — Она резко села в кровати.

— Я сказал, что двадцать первая позиция из Камасутры — это просто потрясающе!

Она закуталась в одеяло и закрыла глаза руками. Ее нога отодвинулась от моей. Она вся дрожала. Смотрела на меня из полумрака своими кошачьими голубыми глазами. Потом отвернулась. Видать, я сделал что-то не так. Она зевнула:

— Тебе лучше уйти, Чарльз может скоро вернуться.

Я неохотно потянулся и кивнул.

— Господи, уже семь, собирайся, а то скоро придет наша уборщица.

— Днем увидимся?

— Да. Алекс, поцелуй меня, — попросила она.

Я приник губами к ее губам, при этом думая: она само совершенство, она напугана, но она добрая, и как-то, каким-то образом все должно устроиться к лучшему — для нее, для меня, для каждого. Конечно, именно так.

Денвер был уже на ногах. Доллары вовсю выкачивались из нефти, из высоких технологий, торговли, из земельных спекуляций, туризма и всего прочего. Я подмечал легковые автомобили, подсчитывал внедорожники, наклейки на бамперах, на которых изображались Христовы рыбы или было написано: «Бог ненавидит педиков», «Аборт = убийство» и тому подобное. В кондитерской «Эйнштейн бразерс» я накупил разных бубликов и рогаликов. Дошел с этим трофеем до дома, одолел пять лестничных пролетов.

— Алекс, как ты? — спросил Джон.

— Ничего, приятель.

Эрия улыбнулась при виде меня. Теперь она проводила у нас все время. Перед работой, после работы.

— Доброе утро, — сказала она.

— Салют.

Джон взял пакет с рогаликами, раскрыл, достал оттуда три штуки и поджарил.

— А где Пат?

— Колдует над своим фейсом.

Перед тем как начать новый день, Пат по меньшей мере час приводил себя в божеский вид. Язвы надо было смазать, бородку побрить с особой осторожностью, кожу протереть спиртом.

— Мне только полрогалика, Джон, — крикнул я и пошел к себе в спальню, чтобы взяться за привычную ложку и поскорее поднять дух.

— Все будет, приятель, — ответил Джон. Он не стал спрашивать, где меня носило всю ночь, и выяснять, в чем дело. Деликатность была одним из главных его достоинств.

Я укололся и упал на кровать. Когда пришел в себя, увидел склонившуюся надо мной Эрию.

— Ты уснул?

— Ага.

Джон посмотрел на меня и покачал головой.

— Опоздаешь, — сказал он, — и рогалик уже остыл.

— А где Пат?

— Он не очень хорошо себя чувствует.

— Пойду зайду к нему.

Я прошел по коридору в комнату Пата. Я уже опаздывал, но должен был кое-что у него узнать.

— Тебе принести чего-нибудь? — спросил я.

Он помотал головой.

— Слушай, хочу тут кое-что у тебя спросить, но если тебе сейчас не до этого, я могу подождать.

— Валяй. Мне не так хреново, как кажется.

— Куда течет Черри-Крик?

— Река или торговый центр? — Он потер щеку, щетина сухо зашуршала.

— Река, ясен пень. Куда может течь торговый центр?

— В районе Конфлюэнс-парк впадает в Саут-Платт.

— А дальше?

— Платт, Миссури, Миссисипи, Мексиканский залив.

— Черт, ну да, ясно.

— А зачем тебе?

— Да так, из любопытства.

— Еще чего рассказать, а то, может, глоток джина или мартини?

— Да нет, уже идти пора.

— Если что, там особо не порыбачишь, глубина два фута от силы.

— Спасибо, Пат. Тебе точно ничего не принести?

— Не надо.

— Ну ладно, я на работу.

— Давай, — сказал он. — А, чуть не забыл, вчера вечером звонили по твою душу.

— Что?

— Да позвонил какой-то чувак, американец, из полицейского управления Денвера, хотел узнать, не останавливался ли у меня кто-нибудь ночью двадцать второго июня. Может, двое мексиканцев, или австралийцев, или даже ирландцев.

— Вот дерьмище-то, и что ты ответил?

— Я сказал «нет», сказал, что у меня, бывало, останавливались какие-то платные постояльцы, но я не вижу смысла дальше об этом говорить.

— А он что?

— Поблагодарил, сказал, что это просто обычное наведение справок, и повесил трубку.

— Его звали Рэдхорс, так?

— Да, что-то лошадиное.

— Ты молодчина, Пат, ты правильно все ему сказал, он нас разыскивает с тех пор…

Пат поднял руку, желая, чтобы я замолчал. В его глазах была холодная уверенность.

— Я не хочу ничего знать, — сказал он. — Так будет лучше всего.

— Ладно. И знаешь, наверно, лучше не говорить ничего Джону.

Глаза Пата расширились, но затем он кивнул, и я с ним попрощался. Я совсем забыл про Рэдхорса. Вернее, на время выкинул его из головы. Если бы у меня осталось хоть сколько-то здравого смысла, я бы понял, что теперь уж точно пора валить прочь из этого города. Но я был уже так близко. К тому же крючок сидел во мне достаточно глубоко. Она сидела во мне…

Невероятно, но Чарльз уже был в офисе ОЗПА, взгляд у него был немного мутный, однако он явно успел принять душ, намазать волосы гелем, на нем был свежий льняной костюм, белая рубашка, галстук.

— Александр, — приветствовал меня он, широко улыбаясь, — а любишь ли ты сигары?

— Успешно съездил?

— Типа того. — Он засмеялся. — Вчера вечером я впервые толкал спич на публике.

— Ну и как?

— Отлично. Вот, держи, — сказал он и протянул мне серебряный футляр.

Чарльз рассказал, что в Аспене ему пришлось выступать перед переполненным залом, он завязал множество контактов и вернулся только сегодня утром. Он встречался даже с Ньютом Гингричем и сенатором Доулом. Чарльз сказал, что выступать с речью — почти то же самое, что читать лекции студентам, или делать доклад, или выдавать речёвку перед дверьми. Разница лишь в том, что тут приходилось читать с «Телепромптера», 25 25 «Телепромптер» — фирменное название устройства, позволяющего незаметно для аудитории читать на особом экране заготовленный текст речи. и это было непривычно.