Ольга Баскова - Близнецы по несчастью

Несмотря на прошедшие пятьдесят лет, она сразу узнала в худом старике с белыми волосами, мирно сидевшем в кресле на балконе второго этажа, бравого генерала Свиридова. Время посыпало пеплом его темные волосы, вырезало глубокие морщины на гладком лице, но глаза необыкновенного орехового цвета остались прежними.

Татьяна Павловна чувствовала легкую дрожь в коленях. Как он воспримет ее визит, этот суровый на вид человек? Захочет ли разговаривать? О чем он думал, лишившись любимой игрушки, полвека назад? Замявшись на минуту, она махнула рукой. В конце концов, попытка не пытка. Попробовать поговорить с бывшим возлюбленным стоит. С какой стати Свиридов должен сразу указать ей на дверь? Ведь не она принесла ему столько боли.

– Саша! – негромко позвала женщина. Свиридов медленно опустил голову и вздрогнул. Он сразу узнал Татьяну:

– Ты? Как ты тут?

Снежкова усмехнулась:

– А можно, мы не будем разговаривать в стиле Ромео и Джульетты? Дай, пожалуйста, указания пропустить меня в свой номер.

Его сухая рука заметалась в поисках палки:

– Сейчас. Сейчас, подожди. Поднимайся в двести двенадцатый.

Она с улыбкой наблюдала, как Александр ковыляет к двери.

Сидя на стуле в большом двухкомнатном номере, Татьяна Павловна искоса посматривала на бывшего любовника и думала, как старость меняет человека. Некогда могучие руки высохли, как кора увядшего дерева, густые волосы поредели. Этот человек уже не излучал силу, здоровье и власть.

– Знаешь, Саша, – выдавила она, – я вспомнила фильм «Москва слезам не верит». Главная героиня Катя говорит Рудику: «Сколько раз я представляла себе эту встречу! А встретились – и сказать нечего». Вот так и мы с тобой… Сколько лет были вместе? Больше десяти? А слов найти не можем. Уж лучше бы я записалась к тебе на прием, да ты уже не служишь.

– Тогда начну я, – он, как и прежде, взял инициативу в свои руки. – Как наш ребенок, Таня? Ты ведь из-за него сбежала из города?

Ее морщинистые щеки затряслись.

– Ага, вспомнил все-таки, – Снежкова тяжело вздохнула. – Никакого ребенка не было. Ты всегда отдавал мне приказы, а я безропотно подчинялась. Вот и в тот раз… попыталась ослушаться – и что произошло? Видно, они не подлежали обсуждению.

Александр побледнел:

– Значит, ты…

Она перебила его, стараясь скорее закрыть неприятную тему:

– В поезде у меня произошел выкидыш.

– А-а-а…

Она передернула плечами:

– Это все, что ты можешь сказать? Так я и думала.

Синие губы генерала дрогнули:

– Не считай меня таким уж подлецом. Как только я узнал о твоем отъезде, сразу отыскал адрес и телефон тети Полины в Южноморске. Если бы ты знала, сколько раз я хотел позвонить тебе и силою подавлял в себе это желание. Было время, когда я подумывал развестись с женой и жениться на тебе…

– Было время, когда я тебе верила, – отозвалась Татьяна Павловна. – И давай больше не будем об этом. Я приехала по делу.

– По какому же?

– Когда-то я… – она вдруг засмеялась, и генерал недоуменно посмотрел на бывшую любовницу, только теперь отметив произошедшие в ней перемены. Во-первых, изменился ее смех. Из красивого звучания маленького колокольчика он превратился в скрип старой сосны. Во-вторых… Он внезапно оборвал себя: «Возможно, то же самое она думает обо мне. Годы не прибавляют красоты». – Мне пришла в голову забавная мысль, – пояснила Снежкова приступ неоправданного веселья. – Ты ведь никогда ничего обо мне не знал. Ничегошеньки, кроме того, что сказал тебе Осипов, когда сосватал меня в твой батальон. Потом мы встречались больше десяти лет, а твоих знаний обо мне не прибавилось. Хочешь, скажу почему? – она перешла на шепот. – Потому что я всегда была тебе безразлична. Этакая красивая игрушка. Но не более того. Словом, поиграю – и выкину.

Он замотал головой, протестуя, но Татьяна Павловна не дала ему реабилитироваться.

– Помнишь, чем мы занимались после того, как ты удовлетворял свои желания? Могу подсказать. Мы лежали бок о бок, и ты разглагольствовал о своих достижениях и успехах своих сыновей, не представляя, как мне больно. Твои скороспелые генеральские погоны вскружили тебе голову, и ты перестал видеть кого бы то ни было, кроме себя. А я слушала тебя и… – спазм помешал ей говорить.

– Не надо, – тихо попросил Свиридов и накрыл ее ладонь своей. Она с силой выдернула руку:

– Не бойся, я уже выплакала все слезы. – И, помолчав, добавила: – По стоящим людям. Скажи, тебе ведь не приходила в голову мысль, что рядом с тобой лежит человек, которому ты калечишь жизнь?

Александр Афанасьевич заморгал и отвернулся.

– Разумеется, я тоже была виновата, – ее лицо болезненно скривилось. – Ты никогда ничего не обещал мне, даже наоборот, постоянно подчеркивал, как любишь семью. На что же я тогда надеялась? Почему прикипела к тебе? Наверное, потому, что боялась одиночества. Но оно все же настигло меня. – В уголках ее глаз показались предательские слезинки. – Только когда я поняла: надо жить прежде всего для себя и близких, во мне родился протест. И я уехала.

– Я все понимаю, милая, – надтреснутый голос звучал необыкновенно мягко. – Я виноват перед тобой. Прости… Пусть мое раскаяние запоздало, но…

Снежкова сжала губы, боясь разрыдаться. Огромным усилием воли ей удалось взять себя в руки.

– Послушай, зачем я приехала, – уже спокойно сказала Татьяна Павловна. – Ты ведь не откажешь мне в просьбе. Правда?

Генерал с готовностью кивнул.

– Тогда поставь, пожалуйста, чайник. Разговор будет долгим.

И она начала рассказывать, тщательно обдумывая каждое слово, чтобы не повторять одно и то же несколько раз. Свиридов слушал про подпольную организацию Котикова, про приезд киевского журналиста Коваленко, про статью Варнакова и про молодого корреспондента Никиту Савельева. Когда женщина замолчала, Александр Афанасьевич поинтересовался:

– Тебе действительно хочется узнать, кто предал вашу организацию? Почему же тебя не удовлетворила статья о Прохоренко?

Татьяна Павловна не думала ни секунды:

– Потому что еще до того, как Савельев приехал в наш город, мне позвонили, и незнакомый мужской голос недвусмысленно объяснил: если хочу остаться целой и невредимой – надо молчать и поддерживать газетную версию о предательстве Прохоренко. Звонили и после его приезда. Подумай, Саша, если Григорий действительно предатель, какие могут быть угрозы? И вообще, кто и чего боится?

Генерал пожал плечами:

– Мне надо подумать, как помочь тебе.

Снежкова встала:

– Ну, мне пора. Засиделась я у тебя.

Он встрепенулся:

– Уже уходишь? Но ведь мы не поговорили о нас… Ты ничего не рассказала мне о себе…

Женщина уверенно двинулась к входной двери: