Ольга Баскова - Трижды одинокий мужчина

От подобных рассуждений кругом пошла голова. Катя отставила чашку и хлопнула себя по лбу. Вот дура, как она могла забыть! Дотянувшись до лежащей на кресле сумочки, девушка достала оттуда украденные из квартиры полоумной тетки Марины Викторовой вырезки из газет и разложила их на столе. Чудом уцелевшая папка с публикациями Карякина лежала рядом. Зорина принялась внимательно изучать документы, через полчаса придя к выводу: Карякин не обманул. Статьи профессора и Викторовой, посвященные лечению гепатита С, были похожи, как близнецы-братья, не отличаясь ни названием, ни даже некоторыми словами. Как такое могло случиться? Неужели Викторова действительно обокрала своего наставника? Впрочем, в их альянсе и так много непонятного.

Журналистка снова села за компьютер, на этот раз подключившись к Интернету и открыв сайт Приреченского медицинского института. Интересно, помещены ли сюда работы интересующих ее людей?

Гениальное изобретение человечества, Всемирная сеть, помогло девушке, породив, правда, еще несколько вопросов. Монографий Карякина имелось бесчисленное множество. Институт сохранил пару статей Викторовой, ее диплом и наброски будущей диссертации. Катя сделала запрос на биографии ученых и получила их. Итак, Карякин, тридцатого года рождения, окончил приреченский медицинский, поступил в аспирантуру, занимался опухолями кишечника... Надо заметить, несостоявшийся Эйнштейн выбрал перспективную тему. На ее разработку всегда дадут деньги и предоставят условия. Что же заставило его резко поменять направление? Не прошло и десяти лет, как он стал работать над гепатитом С, круто свернув с проторенной дорожки. Да, на этом поприще он явно достиг больших успехов: кандидатская, докторская...

А как обстояли дела у Марины? Девушка сразу определилась: работа с вирусом С. Об этом говорит и ее диплом. Зачем же, в таком случае, она выбрала лабораторию Карякина? Или он уже тогда вел поиски в разных направлениях? Почему перспективная студентка сразу не пошла к Хомутову? Игнат Вадимович к тому времени защитил кандидатскую, в отличие от только готовившегося это сделать Карякина. Журналистка провела поиск по всем сотрудникам научно-исследовательского института и Приреченского филиала Академии наук, когда-либо занимавшихся исследованиями в области гепатита С. Интернет выдал ей еще несколько знакомых фамилий. Александр Проскуряков и Геннадий Видов.

Сведениями о Проскурякове Интернет не мог похвастаться. Безусловно, перспективный ученый, умер совсем молодым, от инфаркта. Вот речь кандидата медицинских наук, друга покойного Игната Вадимовича Хомутова. Конечно, Проскуряков – это и есть тот самый Саша, коллега и соратник академика, умерший так внезапно. Да, Хомутов говорил, что они работали в одном направлении. Профессор Геннадий Сергеевич Видов, будучи по возрасту значительно моложе, уже в тридцать лет успел снискать мировую славу. Его труды выдвигались на Нобелевскую премию, однако он не получил ее. Почему? Мало того, в конце семидесятых годов Видов словно провалился сквозь землю. А ведь возраст у него был еще довольно плодотворный. Уехал работать за границу? Не похоже. Об этом факте биографии написали бы. Да и кто мешает талантливому ученому продолжать исследования за рубежом?

Да, вопросов больше, чем ответов.

Утомившись от бесплодных попыток сложить два и два, Катя набрала номер Хомутова.

– Игнат Вадимович?

– Катенька? – академик несказанно обрадовался ее звонку. – Как ваше здоровье? Вы уже заговорили?

– Представьте себе, – Зорина рассмеялась. – Спасибо вашему медику. Впрочем, моя болезнь оказалась не такой уж и тяжелой. Если бы не мой перестраховщик-муж, я приехала бы к вам на беседу.

– Жаль, что я вас не увижу, – Хомутов вздохнул. – Как наша работа? Продвигается?

– Уже написала первую часть, – похвасталась журналистка. – Обработала все, что вы наговорили на диктофон.

– Здорово, – мужчина рассмеялся. – Если дело пойдет в таком темпе...

– Как некстати я заболела! – разочарованно заметила Катя.

– Это поправимо, – Игнат Вадимович усмехнулся. – Диктофончик имеется не только у журналистов. Да и почему мы должны использовать именно это достижение человечества? У меня, например, есть прекрасный магнитофон. Делать мне сейчас все равно нечего. Вот и наговорю я вам целую кассету, а ваш муж при первой возможности ее заберет. Кстати, я уже приступил к работе.

Щеки Кати зарделись от радости:

– Вы душка.

– Тогда я прощаюсь.

Моментально перезвонив Косте, девушка поинтересовалась его планами.

– После обеда у нас совещание, – поведал ей супруг. – Сейчас я совершенно свободен и могу заскочить к твоему академику.

Зорина снова связалась с Хомутовым, спросив, что он имел в виду, говоря об уже начатой работе.

– Записал треть кассеты, – похвастался ученый. – Константин может навестить меня хоть сейчас.

Результат разговора Катя сообщила Скворцову, и тот на всех парах помчался к Хомутову, уже через час доставив жене аккуратно упакованную кассету и письмо.

«Мы с вами, дорогая Екатерина, подходим к тем моментам моей жизни, о которых мне больно вспоминать, но и молчать о них я тоже не могу, – писал Игнат Вадимович. – На переданной вам кассете я предельно откровенен. Прошу отнестись к предоставленному вам материалу по возможности очень деликатно».

Зорина поняла, что речь пойдет о жене Хомутова, умершей при родах. Кроме нее, академик поведал и о своем близком друге, Александре Проскурякове.

Отрывок из книги Зориной.

– Как продвигается учеба в институте? – спрашивал сына Вадим Петрович, получая неизменный ответ:

– Прекрасно, папа.

– Вот и отлично. Моя помощь не требуется?

Защитивший к тому времени докторскую и получивший должность профессора, Хомутов-старший создавал лабораторию по изучению болезней сердца.

– Хочешь – присоединяйся, – предложил он Игнату.

Парень покраснел:

– Меня привлекает другая область.

– Какая, если не секрет?

– Секрет.

Пристально посмотрев на парня, профессор скривился:

– Лжешь. Ты еще ничего не выбрал. Давай определяйся с направлением своей работы.

– А просто врачом я не могу стать?

Вадим Петрович усмехнулся:

– Твои предки из века в век передавали научные открытия. Опять хочешь выделиться? Страшно подумать, что в нашем роду появились бездарности.

Он забыл о стихах единственного сына, которые когда-то назвал прекрасными.

– Я сделаю все, что ты скажешь, папа, – с легкой иронией произнес Игнат. На его счастье, отец не уловил насмешки.

– О своем решении сообщишь завтра.

– Может, даже сегодня, – подавив раздражение, молодой человек отправился в свою комнату, подошел к плакату, изображавшему анатомический рисунок человека с указанием органов, и ткнул в него пальцем, не глядя. Потом, посмотрев, куда попал, Игнат прошептал: