Антон Леонтьев - Дворец, где разбиваются сердца

Заместитель министра недовольно посмотрел на Николетту и заявил:

– Итак, Кордеро, чтобы я вас здесь поблизости больше не видел! Запомните, вы отстранены от расследования!

– Я поняла, – сухо ответила Николетта. – Однако сейчас я нахожусь здесь как частное лицо. Ведь визит папы римского – для нас великая честь, и я, как добрая католичка, хочу увидеть святого отца из Ватикана!

Пока Николетта вела прения с начальством, аббатиса Августина проводила Эльке и Кая к себе в кабинет. Шрепп поразилась, каким зловещим и страшным выглядел монастырь ночью. Она заметила, что журналист тоже поеживается.

Августина распахнула дверь, пропуская их в кабинет. К удивлению Эльке, в кабинете находилась еще одна персона, причем та, которую увидеть здесь она вовсе не рассчитывала.

В кресле сидела донна Сивилла. Она испуганно посмотрела на Августину и спросила:

– В чем дело? Что-то произошло, Берта?

Кай заморгал, а затем начал хохотать. Эльке в недоумении уставилась сначала на донну Сивиллу, а затем на настоятельницу обители Непорочного Зачатия.

– Берта... Нет, вы только подумайте! Берта... – давясь от хохота, стонал журналист. – Какие мы с тобой идиоты, Эльке! Ведь Августина – это монашеское имя, а настоящее имя уважаемой аббатисы – Альберта Формоза, или сокращенно – Берта!

Комиссарша воззрилась на монахиню. Неужели... Неужели та самая Рыжая Берта, которую они так упорно ищут, и есть мать-настоятельница? Только сейчас она отметила, что в молодости Августина наверняка была очень даже недурна собой, а волосы, сейчас седые, вполне могли быть приятного медно-рыжего оттенка...

– Зачем ты привела их сюда, Берта? – спросила донна Сивилла. – И в чем дело?

– Я больше не играю в этот маскарад, – снимая плащ с фосфоресцирующими костями, произнесла усталым тоном аббатиса. – С меня довольно, Вилли! Мне уже слишком много лет, чтобы заниматься такими глупостями! Меня едва не поймали на месте убийства, и теперь я вообще под подозрением!

Кай, утирая выступившие от смеха слезы, произнес:

– Итак, матушка, неужели вы в самом деле и есть Рыжая Берта? Но это же колоссально! Почтенная матрона, монахиня с безупречной репутацией, аббатиса монастыря – и вдруг бывшая шлюха!

Эльке велела Каю замолчать. Она заметила, что эта тема весьма неприятна Августине. Мать-настоятельница произнесла скорбным тоном:

– Сие есть мои грехи, и я готова нести за них наказание! Да, когда-то, много-много лет назад, я была совсем другой... Моя семья была с громким именем и славными традициями, но без денег. Поэтому пришлось... пришлось продаваться мужчинам. Но потом наступило прозрение, и я поняла, что мое истинное призвание – служить Господу!

– Но это никак не объясняет, почему вы, уважаемая аббатиса, бегаете по кладбищу и городку, дуете в этот идиотский свисток, имитируя стоны призрака, и наводите ужас на все живое! – сказал уже серьезно Кай. – И что связывает вас на данный момент с донной Сивиллой, она же – Худышка Вилли?

Аббатиса пояснила:

– С Сивиллой мы знакомы уже более тридцати лет, с тех пор, как... как занимались этим постыдным делом! Мы все время поддерживали отношения, Сивилла сделала карьеру в строительном бизнесе, я же ушла в монастырь...

Она замолчала. Эльке сказала, пристально глядя на Сивиллу:

– А вы плели нам что-то про подругу, вышедшую замуж за норвежского богача. Значит, вы хотели сбить нас с толку?

Сивилла заявила:

– И что? Я не желала, чтобы вы узнали, кто на самом деле скрывается за прозвищем Рыжая Берта. Если всплывет мое прошлое, то это полбеды, в конце концов я занимаюсь серьезным бизнесом, и до ошибок моей юности никому особо нет дела. Почитают – и забудут. А вот Берта... Она же аббатиса монастыря, если узнают, чем она занималась в молодости, это может разрушить ее карьеру.

– Хм, а как же Мария-Магдалина? – спросил Кай. – Из блудниц в святые?

– Это только в Библии такое возможно, – вздохнула Августина. – На самом деле в нашем мире, мире церкви тоже царят свои интриги, и только намека на то, что я когда-то была любовницей Карлоса Варана...

– И танцевали голой на столе! – добавил Кай.

– ...хватило бы, чтобы меня убрали с этой должности. Увы, многие из церковных иерархов придерживаются ортодоксальных взглядов, и, кроме того, не забывайте: что прощается мужчине, ни за что не сойдет женщине! Такова реальность...

Эльке снова перевела взгляд на плащ и спросила:

– И все же? Для чего вы изображаете призрак Плачущей Долорес?

Вместо аббатисы ответила Сивилла. Донна ди Альбронзо сказала:

– Ну ладно, это я во всем виновата... Мне стало известно, что в течение двух лет около Санта-Клариты планируется строительство новой сверхскоростной магистрали, которая соединит Эльпараисо и отдаленные регионы нашей страны. У меня есть друзья в правительстве...

– И сколько они стоят, эти друзья в правительстве? – подал голос Кай.

Донна Сивилла улыбнулась:

– В зависимости от ранга и важности информации. Подробная карта с проложенным маршрутом трассы обошлась мне в пятьдесят тысяч...

– Пятьдесят тысяч реалов! – присвистнул журналист.

Донна Сивилла вздохнула:

– Мальчик мой, конечно же, долларов! Кому в правительстве нужны реалы? Там все давно мыслят в долларах или в евро. Так вот, – продолжила донна Сивилла. – Я поняла, что на этом можно неплохо заработать: трасса пройдет в основном через джунгли и земли, находящиеся в собственности государства. Но участок около Санта-Клариты приходится на площади, которые принадлежат городу или частным лицам. Поэтому...

– Поэтому вы решили скупить потихоньку и не поднимая ажиотажа эти земли, – сказал Кай, – а потом, когда к вам обратятся из министерства с предложением продать земли, заломить за них такую дикую сумму, которая с лихвой окупит вашу взятку!

– Вы верно уловили суть, – похвалила Кая Анадино донна Сивилла. – Вам только бизнесом заниматься! И чтобы снизить закупочную цену, я решила поиграть «в призрака»: знаете, вой по ночам, светящиеся фигуры и так далее. И мне удалось сбить цену уже втрое!

– Благодаря вашей старинной подруге Берте, – завершила Шрепп. – Ну что же, похвально, похвально! Но теперь еще один вопрос: какое отношение вы имеете к убийствам?

– Ровным счетом никакого, – уж слишком быстро ответила Августина. – Сивилла предложила мне получить треть от доходов, которые принесет ей спекуляция землей. Это примерно двадцать миллионов долларов. Монастырю деньги очень нужны, поэтому я и пошла на столь небогоугодное занятие, как это...

Двадцать миллионов. Ага! Именно бумаги с такой цифрой видела в столе секретарши аббатисы Нико. Значит, значит... А что, если кто-то узнал о махинациях этих двух дам? И они решили: лучше заставить замолчать свидетелей навсегда, чем потерять такой куш!