Антон Леонтьев - Последний бог

– Да, я хочу удрать отсюда! Мне надоела уравниловка и торжественные заседания с трескучими речами! – продолжал выкрикивать профессор. – И я знаю, вы мне поможете! Давайте, информируйте свое начальство, оно наверняка даст добро, когда узнает, что такой гениальный человек, как я, решил удрать на Запад. Черт, и помогите же мне встать! Как же болит плечо, и все вы виноваты...

Вера, пропуская его вопли мимо ушей, подошла к малышу и взяла его за руку.

– Ты пойдешь со мной. Дядя больше не сделает тебе больно.

Цапек, с трудом поднявшийся на ноги, обрел прежний апломб:

– Никуда мальчишка с вами не пойдет! Вы что, сдадите его в милицию и скажете, где нашли его? Тогда меня запихнут в тюрьму, и ваше начальство будет очень недовольно. Очень! Мне известны десятки, нет – сотни стратегических секретов! Я много раз был в Советском Союзе, знаю, над чем там работают ученые, и это наверняка чрезвычайно интересно для Запада.

Профессор, понимая, что одержал победу, криво ухмылялся.

– Ну что, уважаемая шпионка, мне вам объяснить, что делать? Давайте топайте, откуда пришли, договаривайтесь с кем надо. Жду ответа в течение сегодняшнего дня. А мальчишка пока останется у меня. Даю торжественное обещание: сопляк обретет свободу, как только я окажусь за границей.

Вера чувствовала себя мерзко – она видела наглую усмешку профессора, заплаканные глаза мальчика и думала о том, как будет ликовать шеф, когда узнает, что Цапек сам просится на Запад. Это будет несомненным успехом организации, ведь профессору действительно известно множество секретов. А что, если поступить так, как ей подсказывает сейчас не разум, а сердце? Ведь Цапек, оказавшись за границей, и там будет удовлетворять свои низменные желания. Застрелить бешеного пса – и дело с концом...

– Но-но, без глупостей! – предупредил профессор, следя за ее лицом. – Если я не появлюсь сегодня на заседании Академии наук, это вызовет переполох. И вам не удастся скрыться из страны, моя дорогая. Так что делайте так, как говорю я. Запишите телефон и позвоните мне в шесть вечера. Собственно, я заранее знаю ответ вашего начальства. Он будет звучать так: «Да, профессор, мы с радостью поможем вам». Иного и быть не может. А теперь катитесь прочь! Черт, как плечо-то болит... Придется выдумывать историю о несчастном случае на даче.

Профессор, морщась, вытащил из плеча нож.

– Ну и тяжелая у вас рука, моя милая! Что стоите столбом? Идите, выполняйте возложенное на вас поручение. С мальчишкой ничего не случится – мне сейчас уж точно не до него. Я же дал слово чести! Итак, диктую номер...

Покидая подвал, Вера обернулась на мгновение – и увидела крошечную сгорбленную фигурку, завернутую в одеяло, – мальчик вперил взгляд в пол и, казалось, застыл, как статуя. Она ведь предала его! Обещала помочь – и предала! И все потому, что в организации на первом месте всегда идет целесообразность. На втором и третьем, впрочем, тоже. Шеф учил ее, что в их работе нет места чувствам, сотрудник должен выполнить задание, а затем забыть обо всем, как о страшном сне.

Мальчик поднял на Веру взгляд, и женщина поспешно отвернулась. Сможет ли она когда-нибудь забыть его немой укор, мольбу о помощи, страх, что отчетливо читались во взгляде голубых глаз?

– Ну, идите! – прикрикнул на нее профессор Цапек. – И не забудьте – сегодня ровно в шесть!

Вера вернулась в особняк родителей Лорика – сын министра продолжал храпеть на кровати. Когда он продрал глаза, то увидел Веру, сидевшую в кресле. Она о чем-то думала.

– О, дорогая, уже утро? – спросил ее Лорик. – А как прошла ночь?

– Ты был неподражаем! – с деланым восторгом воскликнула Вера. – А теперь я хочу обратно в Экарест.

Прибыв в столицу, Вера использовала для экстренной связи с организацией одного из агентов, находившихся в Герцословакии. Она проинформировала его о том, что профессор Людослав Цапек изъявил желание перебраться на Запад. Ответ, как она и думала, не заставил себя ждать – шеф велел дать профессору гарантии того, что он в течение ближайших дней покинет Герцословакию.

– Что с мальчиком? – спросила Вера профессора, позвонив ему вечером.

Цапек, кашлянув, ответил:

– Боюсь, малыш подцепил какую-то инфекцию. Чувствует себя не очень хорошо.

– Что вы сделали с ним? Вы же обещали! – возмутилась Вера.

– Не все в жизни происходит так, как тебе хочется, – глумливо процедил профессор.

Вера поняла, что Цапек обманул ее. Он наверняка поступит с ребенком так же, как и с предыдущими своими жертвами, – убьет его... Или уже убил. Собственно, почему она чувствует за собой какую-либо вину? Ведь не она, а психопат-профессор виноват в смерти детей. Но самоуговоры не помогали. У нее был шанс устранить Цапека и избавить ребенка от заточения. Но она этим шансом пренебрегла – еще бы, ведь важнее всего выполнить задание и не подставить под удар организацию. Убей она Цапека, наверняка оказалась бы в руках местных спецслужб. А так шеф останется очень доволен – она привезет из Экареста не только нужную информацию, но и поспособствует переправке на Запад гениального ученого, готового к сотрудничеству.

И все же каждый раз, когда Вера закрывала глаза, она видела перед собой сгорбленную фигурку ребенка, завернутого в одеяло. Мальчик поверил ей, а она его предала. Именно это и не давало ей покоя. Но что она могла поделать – убийство Цапека стало бы для нее смертным приговором.

Через день Вера покинула Экарест и прибыла в Восточный Берлин. Берлин был для нее родным городом, на Унтер-ден-Линден находился особняк, принадлежавший когда-то ее отцу. Затем она перебралась в Западный Берлин, а оттуда на самолете в Швейцарию. Именно там Вера узнала об убийстве в Далласе президента Кеннеди. Новость оставила женщину равнодушной: ее гораздо больше занимала судьба безымянного мальчика, встреченного на даче профессора Цапека.

В Люцерне у организации имелся филиал – он располагался в небольшом красивом особняке, на воротах которого красовалась вывеска: «Экспортно-импортная компания «Salvex». В особняке в самом деле кипела работа – секретарши стучали по клавишам пишущих машинок, приходили и уходили телефаксы, заключались сделки, подписывались контракты, принимались клиенты. Но это был только фасад, за которым скрывалась совсем иная работа. Чтобы сбить с толку любопытных и не возбуждать подозрений, организация и правда занималась экспортно-импортной деятельностью, причем весьма и весьма успешно. Но в подземном бункере, расположенном под зданием, находились секретные архивы и конференц-помещения, куда попасть мог далеко не каждый из тех, кто трудился наверху.

Затормозив перед воротами, Вера набрала шестизначный код – три последние шифры служили сигналом для большого компьютера, новейшего американского изобретения, что прибыл один из «своих». Вера прошла в особняк, где находилась экспортно-импортная компания. Никто – ни секретарши, ни клерки, ни клиенты – не обратили внимания на молодую женщину.