Антон Леонтьев - Профессия – первая леди

– Надя, как ты можешь бросать мне в лицо такие обвинения? Ты – моя дочь, и я люблю тебя! Не больше и не меньше, чем Таню. Я – твоя мать!

В тот вечер мама прижала ее к груди и назвала Надей. Потом все возобновилось – проверки уроков, мучения на уроках и безапелляционный тон. Но Надя знала – мама любит и ее тоже.

– Надежда Сергиевна! – голос подал один из американских журналистов. – Мы все знаем, что у вас была старшая сестра по имени Татиана. Она пропала без вести много лет назад. Не могли бы вы поведать нам о ней? Если вам это, конечно, несложно…

Надежда Бунич, размешивавшая ложечкой чай, едва сдержалась, чтобы не выдать свое волнение. Татиана! Никто не должен знать о том, что тело Татианы нашли. Вопрос был согласован заранее – нельзя замолчать тот факт, что ее сестра пропала без вести в восемьдесят втором.

– Нет, мне несложно, – Бунич посмотрела на американского журналиста. – Моя сестра была для меня примером. Я очень сильно… была к ней привязана, очень сильно. Мы всегда понимали друг друга с полуслова… Она была для меня старшей подругой… К сожалению, как вы верно заметили, она пропала без вести летом 1982 года. Не исключено, что Таня стала жертвой преступления…

– Танька, как же я тебя ненавижу! Чтоб ты лопнула! Не хочу тебя видеть! Не нужна мне сестра! Не нужна! Да чтоб ты померла! Прямо сейчас!

Надя, утирая слезы, повторяла одно и то же. Татиана, грызя краснобокое яблоко, сидела на стуле и делала вид, что ничего не происходит.

И почему у нее есть сестра? Она ей не нужна! В особенности такая, как Татиана. Надя не могла поверить – ее сестрица отбила у нее поклонника. Надя так радовалась тому, что у нее появился первый настоящий кавалер – ее же одноклассник.

А Танька… Стоило Санко оказаться у них дома (они решили, что будут делать уроки вместе), как Танька положила на него глаз. Он ведь на три года младше ее! Он для нее сопляк и карапуз. И надо же, она состроила ему глазки, и Санко моментально потерял голову. Еще бы, зачем ему Надя, если ее старшая и такая красивая сестра, гордость школы, станет его подругой?

– И чего ты ноешь, Надька? – Татиана говорила с набитым ртом. – Не нужен мне твой молокосос. Он сам вбил себе в голову, что любит меня. Он ведь такой щуплый!

– Неправда! – Слезы застилали глаза Нади. Родителей дома не было, они не вернулись еще с работы. – Ты специально это сделала. Намеренно! Какая же ты подлая, Танька!

Сестра положила на стол яблоко и невинно заметила:

– Предположим, намеренно. И что с того? Что это у тебя за ухажер такой – стоило мне посмотреть в его сторону, как он растаял в два счета.

У Нади перехватило дыхание. Какая подлость! Она думала, что сестра бросится ее утешать или, по крайней мере, покается. Куда там! Для Таньки это очередная забава – еще бы, влюбить в себя семиклассника. А Санко теперь в сторону Нади и не смотрит, все мнется с ноги на ногу, когда видит Татиану. И портфель за ней таскает. Старшие ребята над ним издеваются, и Танька это знает. Как она может!

– Се ля ви, – заметила Татиана. – Ну, Надь, чего ты на меня взъелась? Бери своего Санко, он мне даром не нужен. Надоел уже, ходит за мной по пятам и смотрит в глаза, как побитая собачонка. Прямо срам какой-то!

Не сдержавшись, Надежда бросилась на сестру. Как она смеет говорить такое! Издевается над Санко, а теперь строит из себя невинность! Надя повалила Татиану на пол и, завывая, пыталась добраться до ее лица. Сестра отчаянно сопротивлялась, крутилась и визжала.

– Глаза тебе выцарапаю, Танька! Убью! В море утоплю! Не нужна мне такая сестра, как ты! Какая же ты гадина!

– Что здесь происходит? – удивленный голос мамы отрезвил Надю.

Ангелина Тихомысловна стояла в дверях и в оцепенении наблюдала за дочками. Таня, воспользовавшись паузой, оттолкнула оседлавшую ее Надежду и поднялась с пола.

– Я повторяю, что здесь происходит? – спросила мама. Она поставила тяжелые сумки на пол. Ее взгляд не сулил ничего хорошего. Вместо того чтобы делать уроки, Надя проревела и нападала на сестру. Мать этого не поймет, она с осуждением относится к ухажерам Нади. А вот Татианины… Таньке все можно, а Наде – нет. Маленькая еще!

– Все в порядке, мама, – улыбнулась Таня и положила Наде на плечо руку. – Это моя вина, мы баловались…

– Вы – взрослые девицы и вышли из того возраста, когда такие забавы являются уместными, – назидательно заметила Ангелина Тихомысловна. – Уроки сделаны?

– Да, мама, – ответила, поправляя светлые волосы, Таня. Надя промолчала. Ей сейчас достанется за то, что она не выполнила домашние задания. И в квартире полы не вымыла. И все из-за Таньки. Может, придушить ее ночью подушкой?

– Ну чего ты хнычешь, Надежда, – спросила Таня. – Давай рассказывай. В чем дело?

Надя ответила:

– Верка меня доводит…

Верка была самой симпатичной девицей в их классе и предводительницей клики, в которую входили только избранные. Надя знала, что они избирают себе жертву и подвергают ее глупым шуткам, издевательствам и насмешкам.

И вот в роли этой жертвы оказалась она сама. После занятия физкультурой, когда девушки переодевались, Верка с презрением посмотрела на Надю и протянула:

– Фи, и откуда ты такое нижнее белье выискала, Шепель? У бабушки заняла?

Надя покраснела. В семье постоянно не хватало денег, поэтому ей пришлось донашивать то, что переходило от Таньки, которая, в свою очередь, получала это от мамы. Ангелина Тихомысловна внушала им, что самое страшное – это вещизм и мещанство!

У мамы имелось всего несколько платьев, все темных расцветок, с глухими воротниками, которые она носила круглый год. Она говорила, что в человеке самое важное – опрятность и чистоплотность.

Надя покраснела. В отличие от Верки, которая кичилась тем, что ее отец – капитан дальнего плавания и привозит нижнее белье из Франции и Бельгии, Надежде приходилось довольствоваться застиранными желтоватыми лифчиками и выцветшими мамиными трусиками.

– Посмотрите на это страшилище! – провозгласила Верка, указывая на Надю. Некоторые из одноклассниц поддержали ее одобрительным смехом, кто-то отвел глаза и сделал вид, что ничего не происходит. С Веркой лучше не связываться.

Та обошла одевающуюся Надю, разглядывая ее как музейный экспонат и прицокивая языком. Щеки горели, Надя чувствовала, что сейчас расплачется. Верка тоже это заметила и зудела:

– Какие изящные рейтузы! Достались нашей красотулечке по наследству от прабабки. И что за чудная расцветка! Такая в моде была до Первой мировой! Милая моя, с твоей неказистой фигурой тебе надо носить все зеленое – под цвет лица!