Антон Леонтьев - Под маской хеппи-энда

Муж попытался приблизиться к ней, желая утешить, но Кэтрин вскрикнула:

– Не подходи ко мне!

– Кэтти, девчонка сама напросилась, она так хотела, я был ее кумиром...

– И такой кобель, как ты, Том, конечно же, не мог отказать! – сквозь слезы произнесла первая леди. – Значит, все – правда... Вы занимались этим в Овальном кабинете? И она обслуживала тебя, сидя под столом, когда ты... когда ты говорил со мной по телефону?

Кэтрин помнила тот странный разговор: Том постоянно стенал и стонал и быстро завершил беседу. Значит, в тот самый момент он был не один, а в более чем тесном обществе этой самой Мелинды Малиновски и ее лошадиных зубов!

– Кэтти, я не думал, что все так завершится, – оправдывался Том, менее всего походя сейчас на самого могущественного человека в мире, – для меня те моменты ничего не значат, всего-навсего своего рода релаксация...

– Релаксация – видимо, от меня? – спросила зло Кэтрин. – Том Форрест, и как только я могла оказаться такой дурой и в очередной раз поверить тебе! Такой, как ты, никогда не меняется! Ладно бы ты набрался мужества и сказал правду, но ты почти полгода лгал и изворачивался... Господи! Ты же даже под присягой подтвердил, что у тебя с... Мелиндой ничего не было!

Президент покраснел и продолжил:

– Кэтти, в том-то и проблема – Мелинда получила повестку и вскоре выступит перед комитетом конгресса, специально созданного для расследования этой... этого дела! И хуже всего... прошедшей ночью у нее было изъято синее платье, на котором... содержатся следы... Ну, ты сама понимаешь, что за следы...

– Нет, не понимаю! – упрямо произнесла Кэтрин. – Том, объясни!

Президент смутился, пробормотал:

– Следы нашей любви.

– Засохшие следы вашей интрижки! – заключила Кэтрин. – Кто изъял платье?

– ФБР, – голосом приговоренного произнес президент. – Будет произведена сравнительная экспертиза ДНК, и мне придется предоставить в их распоряжение свой генетический материал. Если я откажусь добровольно предоставить его, то потом все равно придется после того, как судья выдаст ордер. И кроме того, Мелинда... Ее адвокат сообщил мне, что она готова выступить перед конгрессом и живописать... как бы это сказать... неповторимые физиологические особенности моего... гм... моего пениса. Так она лишний раз подтвердит тот факт, что между нами был роман.

– Кстати! Ведь если мисс Малиновски в подробностях опишет неповторимые физиологические особенности твоего пениса, Том, то тебе, чтобы опровергнуть или подтвердить ее слова, придется спустить штаны перед врачами. Ведь так? Подумать только, Том, как низко ты пал! Значит, она в самом деле говорила тебе тогда: «Я снова хочу вас, мистер президент»? – спросила Кэтрин.

Том замялся.

– Какая теперь разница, Кэтти...

– Да или нет? – спросила первая леди, и Том уныло кивнул:

– Да, так и сказала. Но клянусь, я не поддался на провокацию, больше с ней не встречался... И штаны перед врачами мне спускать не хочется.

Кэтрин встала с кровати, подошла к мужу и отвесила ему оплеуху.

– Это тебе за то, что ты лгал мне. – Она снова ударила его. – Это за то, что ты причинил мне боль. – Еще одна пощечина. – Это за то, что вовлек в свою грязную историю нашу дочку. – Удар. – Это за то, что ты выставил меня на посмешище. – Звонкая оплеуха. – Это за то, что ты такая скотина, Том Форрест! – Серия ударов. – А это, наконец, за неповторимые физиологические особенности твоего пениса, муженек!

Президент не сопротивлялся, что и бесило Кэтрин больше всего. Он ведь раскаивается, причем искренне! Но с чего вдруг, собственно?

– Кэтти, я так рад, что ты сумела понять меня и простить, – начал Том, когда град пощечин прекратился. – Все закончилось, и все будет хорошо...

Кэтрин утробно расхохоталась:

– Понять? Ни за что! Простить? Никогда! Все закончилось? Все только начинается! И я совсем не уверена, что все будет хорошо. Все будет очень плохо! Ты думаешь, что пустишь слезу, посыплешь голову пеплом, изобразишь из себя мученика – и я раскрою для тебя объятия? Ты врал мне в лицо, Том, почти полгода! Никто не верил тебе, а я верила! Какая же я была дура...

– Кэтти, ты не дура, просто ты любишь меня, поэтому и не хотела верить, что... – Он попытался обнять жену, но Кэтрин оттолкнула мужа.

– Не смей! – закричала она. – Не смей приближаться ко мне, иначе, клянусь всем святым, я за себя не ручаюсь! И чего ты теперь хочешь, Том? Чтобы я сделала вид, будто ничего не произошло?

– Кэтти, ты понимаешь, теперь у конгресса будут улики того, что я... что Мелинда...

– Что она обслуживала тебя под столом в Овальном кабинете? – завершила мысль мужа Кэтрин. – Ты так хотел сказать?

Президент прошептал:

– Дело не в Мелинде Малиновски...

– Ах, неужели? Ты ведь только что пытался уверить меня – дело именно в ней!

– Дело не в ней, Кэтти, а в том, что я под присягой, причем целых два раза, заявил, что у меня не было с ней сексуальных отношений, – продолжил Том. – А это, ты сама понимаешь, федеральное преступление. Мои враги так и вцепятся в меня, и ходят слухи... Ходят слухи, что они будут добиваться моей отставки, а если я сам добровольно не покину Белый дом, то они инициируют процедуру импичмента...

– Так вот зачем я тебе понадобилась, – заметила спокойно первая леди. – Посмотрите-ка, старая кляча Кэтти еще на что-то способна! Я нужна тебе, чтобы помочь в борьбе с плохими сенаторами, которые – о ужас! – не могут понять и принять того факта, что президент США лгал под присягой и обманывал не только собственную жену, но и всю страну! Да что всю страну – весь мир! Право же, что за мерзкие людишки! Может, ты расскажешь им в подробностях, как хорошо тебе было с мисс Малиновски, и они тебя простят? Небось сенаторы тоже люди, тоже мужчины, и у некоторых из них имеются любовницы.

– Кэтти, прошу тебя, не будь такой, – сказал президент. – Ты мне очень нужна, особенно сейчас...

Кэтрин пнула ногой подушку, лежавшую на полу, и сказала:

– Том, ты сам заварил кашу, сам и будешь ее расхлебывать. Похоже, ты за долгие годы так ничему и не научился. А раз так, то рассчитывай только на себя!

И она скрылась в ванной. Запершись, пустив воду и усевшись на крышку унитаза, Кэтрин заплакала. Том обманул ее, но тут не было ничего нового. Что в действительности было обидно, так это то, что она поверила ему, поддалась иллюзии, что муж исправится. Да ведь он специально для того и организовал нынешнюю поездку, поэтому был так трогательно заботлив и мармеладно-мил. И, самое поразительное, она вновь поверила ему! Сама виновата!

Том долго стучал в дверь ванной, что-то бубнил, но Кэтрин, засунув в уши затычки, размышляла, как же ей поступить. По-хорошему она должна развестись. И еще сегодня объявить о своем желании прессе. Пусть Том сам выкручивается из сложившейся ситуации. Но самое ужасное – она, похоже, все еще любит его. Или уже нет? Как было бы хорошо, если бы Том вдруг умер! Все проблемы разрешились бы сами собой...