Антон Леонтьев - Вечность продается со скидкой

Комната Татьяны Живаго была заперта. На стук она не реагировала. Поколебавшись, Марина согласилась на то, чтобы Виктор Антонов высадил дверь.

Дубовая дверь, изготовленная в Финляндии, не хотела поддаваться. Пришлось изрядно помучиться, прежде чем она слетела с петель. Первым в комнату вошел Денис Куликов.

– Она спит, – удивленно произнес он, указывая на кровать.

– Вряд ли, такой шум и мертвого поднимет, – ответил Енусидзе. – Отойдите, пожалуйста.

Он подошел к спящей, прикоснулся к ее руке.

– Она мертва, – произнес полковник.

– Боже мой, – выдохнул Кузнецов, – скончалась во сне!

– Ей помогли скончаться, – заметил Енусидзе. – Немедленно позовите ко мне Лизу.

Появившаяся через пару минут Татаренко развела руками: Татьяна Живаго уже много часов была мертва.

– Видите, след от внутривенной инъекции, – пояснила Лиза. Еще раньше Дима Реутов обнаружил на туалетном столике пустой шприц.

– Она наркоманка? – спросила Ирэн Аристарховна, наморщив лоб. – Никогда бы не подумала, выглядела всегда так потрясающе.

Полковник Енусидзе отдал четкие распоряжения:

– Покиньте все комнату. Вы затрудняете проведение следственных мероприятий.

– Он слишком много на себя берет, – оказавшись в гостиной, заявил Сергей Леонидович. – Обращается с нами как с подозреваемыми. Что с него взять, привык на всех смотреть с позиции обвинения.

– Мне это тоже не нравится, – поддержала его Ирэн Аристарховна. – Почему он приблизил к себе эту девчонку? Она вообще появилась здесь непонятно каким образом. Вы верите, что ее машина застряла где-то недалеко? Марина говорила, тут рядом нет никаких поселков или других кемпингов. К кому она могла ехать?

– Я боюсь, – Вика Богатырева зябко повела плечами. – Игорь ведет себя странно, я его не понимаю. Если это третье убийство, то что нам делать?

– У них образуется своя коалиция, вы заметили? – поддержал разговор Сколышев. – Доблестный полковник, психолог Катя, студентка Лиза, бабка, которая не скрывает, что укокошила человека, и хозяйка кемпинга Марина. Возможно, еще молодожены. Не нужно льстить себя надеждой, мы застряли здесь надолго. И один из нас – маньяк.

Сколышев тщательно выговаривал каждое слово, наблюдая за реакцией окружающих.

– А раз так, то мы не должны позволять этим людишкам командовать нами. Я не предлагаю воевать с ними, но пусть поймут, что нечего диктовать собственные условия.

– Вы правы, – поддержал его Гончаров. – Знаете, ведь в кемпинге есть оружие, я видел краем глаза ящики с охотничьими ружьями.

– Отлично, – сказал историк. – Они нам пригодятся. Мы оказались в экстремальной обстановке, задача каждого – выжить. И тут не до сантиментов.

– Но это не означает, что всем будете командовать вы, – прервала его Ирэн Костандилли. – Если мы объединяемся, с тем чтобы полковник с дружками и, – тут она улыбнулась, показав идеальные фарфоровые зубы, – подружками не смогли спихнуть на нас убийства, то мы должны определиться – кто станет нашим лидером.

– Предлагаю самую демократическую форму выборов – голосование, – сказал Сколышев. – Никакого тоталитаризма! Не захотим – сменим лидера. Я думаю, что наиболее подходящей кандидатурой будете вы, – он указал на Сергея Леонидовича Гончарова.

Тот расплылся в улыбке.

– Спасибо за доверие, – произнес он. – У меня есть опыт руководства. Не беспокойтесь, я вас не разочарую.

– Итак, кто за? – проговорил историк, первым поднимая руку.

Гончаров и его жена вытянули вверх ладони, Костандилли, поджав губы, заявила, что воздержится. Вика и астролог Генрих Кузнецов безоговорочно поддержали Сергея Леонидовича.

– Практически единогласно, – констатировал Сколышев. – Мои поздравления, Сергей. Теперь вы…

– Давайте без церемоний, – сказал радостный Гончаров. – Не возражаете, если перейдем на «ты»?

– Я возражаю, – заявила Ирэн Аристарховна.

– Ваше право, – оборвала ее Ольга Евгеньевна. – И вообще, что вы здесь делаете? Уходите к полковнику и его девочкам.

– Правильно поступили, прогнав эту заносчивую мерзавку, – сказал Сколышев, выждав, пока разъяренная, похожая на фурию мадам Костандилли, обдав всех запахом французского парфюма, уйдет прочь. – Но теперь она обязательно донесет обо всем противоположному лагерю.

– А не слишком ли рано мы разделились на противоборствующие группировки? – спросил вдруг Кузнецов. – Ведь Енусидзе нам не враг…

– Еще хуже! – воскликнул Гончаров. – Вы что, не понимаете, к чему ведет этот следователь на пенсии? Вместе с ним журналюга, он мечтает сделать сенсационный репортаж с кровью и трупами. Вы уверены, что это все не они затеяли? Даже если и нет, то они хотят в любом случае повесить убийства на нас. Чтобы приехала милиция, а это рано или поздно случится, а они им – раз, убийцу на блюдечке.

– Все абсолютно правильно, – поддержала мужа Ольга Евгеньевна. – Мы должны постоять за себя. Мне кажется, что убийца – это бабка.

– Тогда у нее должен быть помощник. Она одна не справилась бы, – сказал Сколышев. – Нам нужно серьезно подумать над тем, кто является убийцей. У меня есть кое-какие версии, но я изложу их позже.

– Наша миллионерша наверняка уже все растрепала, – со злостью произнесла Вика.

– Ирэн никто не воспримет всерьез, – заявил Сколышев. – Мы не собираемся воевать с ними, но у нас должна быть своя группа. Если они попытаются сделать то, что нам не нравится или идет вразрез с нашими интересами, мы им покажем. Это политика. Поверьте, я диссертацию об этом написал.

Никто из собравшихся не заметил искорок безумия в желтых – как у волка – глазах Петра Сергеевича Сколышева.

– Скорее всего, это какой-то снотворный препарат, – сказала Лиза, осмотрев шприц с остатками смертельного вещества. – В малых дозах действует как лекарство, но Татьяне, похоже, ввели убойное количество.

– Тот, кто сделал это, знал, что и сколько вводить, – произнес в задумчивости Енусидзе. – Значит, он знаком с медициной.

– Вовсе не обязательно, – возразила Лиза. – Чтобы сделать инъекцию, не требуется быть медиком или иметь медицинское образование. Кстати, врачи делают уколы гораздо хуже, чем медсестры, у них нет такой практики.

Полковник взглянул на девушку. Ему показалось или она действительно слишком рьяно бросилась обелять себя в его глазах? Он и не собирался намекать на ее причастность, однако теперь Енусидзе задумался.

Лиза Татаренко, двадцати двух лет, студентка медицинской академии. Определенно симпатичная, с волевым характером. По злой иронии судьбы, оказалась в кемпинге, где одно за другим происходят убийства. Нет, она не имеет к ним отношения – по крайней мере, Николаю Кирилловичу очень хотелось, чтобы это было именно так. Он симпатизировал Лизе.