Антон Леонтьев - Вечность продается со скидкой

– Третья смерть за три дня, – произнес Енусидзе. – Убийца не собирается останавливаться.

– Как нам теперь быть? – с ужасом в голосе спросила Лиза.

– Главное, не впадать в панику, – ответил полковник. – Я могу сказать точно – произошедшее, разумеется, не самоубийство. Гости не дураки, поймут, что случилось. Тело нужно отнести вниз, но до этого произведем небольшой обыск. Он не повредит.

Лиза с изумлением наблюдала за тем, как Николай Кириллович переворошил личные вещи покойной Татьяны. Он заглянул в ее чемодан и дорожную сумку, вытряхнул из несессера туалетные принадлежности.

– Позолоченные, вы только посмотрите, – присвистнул Енусидзе. В его голосе чувствовалась зависть. Наличности у убитой было немного – около тысячи рублей, зато имелось большое количество кредитных карточек.

– Это же она замужем за олигархом, – произнес Николай Кириллович, завершив блиц-обыск. – Не повезло. Богатая, знаменитая, молодая – и смерть не пощадила даже ее. Увы, черную с косой нельзя подкупить.

Енусидзе вспомнил эпизод из своей многолетней практики – единственный, который ему хотелось забыть. Был ли он тогда прав или нет? Он стал причиной смерти человека, невинного человека.

Лиза вдруг подумала, что совершенно ничего не знает об отставном полковнике. Он ей нравился, но не более того. Между ними лежала пропасть в тридцать с лишним лет, они – представители разных поколений. Енусидзе – подтянутый, спокойный, уверенный в себе, умеющий пошутить, но всегда ли он таков? Человек проявляет свою подлинную сущность в критические моменты, не настал ли такой момент сейчас?

– Я не думаю, что нам стоит относить тело вниз, – заявил Сергей Леонидович Гончаров. – Если хотите, тащите его сами. Мы – против!

Сколышев удовлетворенно улыбнулся. Его затея подействовала. Историка всегда занимали исследования человеческой психологии. Даже в истории Петра Сергеевича в первую очередь интересовали субъективные факторы. Оказывается, в замкнутом пространстве все развивается по определенной схеме. Сначала надежда на быстрое освобождение. Люди сплачиваются, генерируют идеи. Затем, когда эйфория сменяется страхом, наступают разобщенность и подозрительность. Петр Сергеевич знал, что лучше всего – управлять из-за чьей-то спины. Глуповатый и амбициозный Гончаров подходил для этой роли как нельзя лучше.

Енусидзе в растерянности посмотрел на Сергея Леонидовича. За несколько дней полковник привык, что его голос является решающим. И вот кто-то выступил против.

– Давайте каждый будет делать то, что считает нужным, – поддержала мужа Ольга Евгеньевна. – Вы считаете, что следует перенести тело убитой в подвал, – флаг вам в руки.

Игорь Никольский соблюдал нейтралитет. Он не собирался присоединяться ни к одному из образовавшихся лагерей. Жизнь в бизнесе научила его многому, в том числе искусству дипломатии. И как он мог польститься на Вику – внешне эффектная, она оказалась пустышкой внутри. Никольский решил с ней расстаться, как только они выберутся из этой передряги.

– Хорошо, – сказал Енусидзе. – Кто не хочет слушать голос разума, тот волен делать то, что ему заблагорассудится. Но я не несу ответственности ни за кого бы то ни было.

– Этого и не требуется, – заявил Виктор Антонов. Чемпион мира занял место рядом с Гончаровым. – За безопасность отвечать буду я. Никто из вас больше не посмеет совершить убийство.

– Как вы смеете так говорить! – возмутилась Ирэн Аристарховна. – Вы обвиняете нас в убийствах. Неслыханно!

Неизвестно, чего больше содержалось в ее восклицании – негодования или фальши.

– Так, так, – шепнула Кате Мамыкина. – Я переживала подобное в лагере. Человеческая природа с годами не меняется.

– И как вам только удалось остаться в живых, – в восхищении пробормотала Катя. Лидия Ивановна отпрянула от нее. Девчонка ничего не может знать! На свете, наверное, уже и не осталось тех, кто мог бы открыто заявить – Лидия Мамыкина «стучала» на своих же.

– Итак, хватит болтать, – произнес Дима Реутов. – Не будем раньше времени сходить с ума, у нас будет еще предостаточно для этого возможностей.

Он вместе с Енусидзе отнесли тело в подвал.

– Как-то не по-христиански, – заметила, пожевав губами, Лидия Ивановна.

– По крайней мере, мы знаем, что все находятся именно там, – сказала Настя Куликова.

Енусидзе попытался устроить новый допрос, но никто не воспринял эту идею с энтузиазмом.

– Зачем, все равно мы не выясним, кто это сделал, – сказал Сергей Леонидович. – Отныне от лица моих товарищей, – он обвел рукой группку своих приверженцев, – мы вводим новое правило. Ночью по кемпингу не ходить. Это будет приравниваться к признанию в совершении убийств.

– Что за ерунда, – произнесла Ирэн Аристарховна. – Я с этим не согласна!

Катя Вранкевич пыталась понять, что же происходит. До этого она воспринимала все случившееся как некую, хоть и зловещую, игру. Теперь все разительно переменилось. В университете она изучала материалы так называемого Стэнфордского эксперимента. Студентам предложили на некоторое время перевоплотиться в заключенных и надзирателей.

Результат оказался шокирующим – надзиратели, еще вчера интеллигентные молодые люди, получали удовольствие от морального унижения тех, кто по жребию стал заключенным.

Неужели странная и одновременно страшная атмосфера кемпинга так действует на психику, что все постепенно начинают меняться? И она в том числе?

Катя попыталась поговорить об этом с Димой Реутовым, практически единственным человеком, о котором она с уверенностью могла сказать, что он – не убийца.

– Катюша, спасибо, – произнес журналист. – Я тоже тебя не подозреваю. Поверь мне, убийца кто-то из мужчин. Я рад, что ты исключила меня из числа возможных претендентов на эту роль.

– Мне очень не нравится Сергей Гончаров, – сказала Катя. Они находились на кухне. Марина спустилась в погреб, чтобы набрать картошки. Несмотря на раскол, произошедший среди гостей кемпинга, предводительствуемые Гончаровым решили питаться вместе со всеми.

Дима произнес:

– А вот у меня очень большие подозрения насчет историка Сколышева. Он так непонятно улыбается, словно знает больше других. Я за свою жизнь много раз сталкивался с психами.

– Я ведь все-таки дипломированный психолог как-никак, – ответила Катя. – Петр Сергеевич…

Она не договорила, так как на кухне возник сам предмет обсуждения – Петр Сергеевич Сколышев.

– Ну что, молодые люди, вместо того чтобы помогать с обедом, сплетничаем? – спросил он шутливым тоном. Сколышеву очень хотелось узнать, о чем именно вели речь Дима с Катей, он клял себя за то, что не притаился, чтобы подслушать окончание их беседы.