Татьяна Степанова - ДНК неземной любви

– Остановитесь, пожалуйста, – попросила Катя.

Водитель оглянулся, она уже тянула на себя ручку двери. Этот длинный день, эта грозовая ночь... ноги и спину ломит от усталости, каблуки, чертовы каблуки... там грязно, на бульваре, дождь, опять, что ли, менять обувь... Пусть она вымотана, пусть голова кружится от кофе, но проехать мимо, когда там что-то случилось, и не узнать, не поинтересоваться... Нет, она ведь профи, криминальный обозреватель, а там, в Балашихе, все произошло буднично, скучно и быстро, так, может, здесь повезет...

– Эй, вас подождать? – окликнул ее водитель.

Катя лишь махнула рукой – езжай, дорогой, спокойной ночи тебе.

А я... как это в старой песенке из мультфильма? «Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним»... Когда вы в таком настроении, когда ваш муж утром звонит вам из Ниццы и делано равнодушно осведомляется: «Как ты?», и у вас комом в горле застревает это самое: «Я отлично», то...

То что еще остается в жизни, кроме профессионального любопытства и чутья?

Сквозь пелену дождя Катя видела там, на бульваре, сотрудников милиции. Сейчас она узнает, что произошло здесь, в самом центре Москвы.

Солнце село за Александрову гору, окрестные леса потемнели. На центральной площади Переславля-Залесского, носившей название Народной, перед кинотеатром собиралась молодежь на вечерний сеанс. Скрипели калитки в палисадах, по горбатым улицам проносились полные автобусы, из дворов пахло жареной картошкой и подгоревшими котлетами. Переславль-Залесский отдыхал после трудового дня.

Пешая экскурсия возвращалась в город с Плещеева озера, после подъема на Александрову гору, после спуска и осмотра знаменитого Синего камня туристы – в основном женщины средних лет – плелись гуськом по обочине шоссе мимо высокой, заново отремонтированной стены Никольского женского монастыря.

В соборе недавно закончилась вечерняя служба, и туристки сетовали, что не успели послушать хор монахинь, что славился далеко за пределами монастыря и упоминался во всех путеводителях по Золотому кольцу.

В монастыре наступал тихий вечерний час, когда монастырский двор пустел, когда монахини разбредались по своим кельям, чтобы потом снова собраться в трапезной на ужин.

Те, кто не уходил к себе, возились в саду, поливали грядки из больших леек, пололи сорняки, подметали дорожки.

Это был час, наиболее любимый в монастыре, и настоятельница разделяла эту любовь к покою и уединению – еще не молитва, но созерцание, спокойный, безмятежный взгляд на мир, философский и мудрый.

Однако на этот раз безмятежность и покой были нарушены. По дорожке мимо клумб со стороны монастырской больницы к настоятельнице торопливо шла, почти бежала одна из дежуривших в палатах монахинь.

– Матушка настоятельница!

Монахиня молода, и голос у нее звонкий, и, наверное, от этого тревога и беспокойство, что были в ее тоне, особенно резали слух. Все, кто возился на клумбах и поливал грядки, обернулись – женщины, хоть и монахини, любопытны...

– Тише, не кричите так, – настоятельница сделала знак рукой. – Возвращайтесь туда, я сейчас сама подойду.

Монахиня на полпути остановилась, потом послушно повернула назад. Вот она уже поднимается на высокое крыльцо монастырской больницы. Помимо хора, это заведение являлось особой гордостью Никольского женского монастыря. Хотя сама больница была небольшая, но здесь имелся и зубоврачебный кабинет, и самое главное – отделение кардиологии с современным реанимационным оборудованием. Задумано все как первая неотложная помощь при сердечных приступах, которые могли случиться у пожилых паломников, многочисленных туристов и просто горожан. Так уж вышло, что среди сестер монахинь монастыря были бывшие врачи, в том числе и хорошие кардиологи. И вместо того чтобы гонять их на монастырские поля полоть картошку и свеклу, матушка настоятельница с помощью щедрых спонсоров решила организовать при монастыре пусть и небольшую, но свою больницу.

Поднявшись вслед за дежурной монахиней, настоятельница сразу же прошла в тесный кабинет, служивший ординаторской. Именно здесь стоял городской телефон. Вообще-то телефоны в монастыре не приветствовались, сестры по уставу не имели даже мобильных.

Все, кроме одной...

И это исключение с некоторых пор доставляло настоятельнице беспокойство.

– Ну как у нее дела сегодня? – спросила она дежурную монахиню.

– Лучше, хотя состояние по-прежнему средней тяжести. Инфаркт есть инфаркт. – В ординаторской монахиня (в прошлом медсестра) снова говорила так, как когда-то у себя в маленькой провинциальной больнице. – Но я хотела сказать о...

– Кардиограмму ей сегодня делали? – Настоятельница снова сделала рукой знак: подождите, не торопитесь так, милая.

– Да, конечно, вот... сестра Софья смотрела, сказала, что изменений к худшему, слава богу, нет... да я и сама вижу. Но она так испугана, так неспокойна, мы поставили ей капельницу, так она с такой злобой... Она словно не хочет, чтобы мы помогали, лечили... Она... сестра Галина... она не слушает ничего, она будто нас же и винит!

– Она просто не в себе, она же больна, – тихо сказала настоятельница.

О сестре Галине – пациентке кардиологического отделения – она знала не так уж много, но достаточно, чтобы... весьма осторожно выбирать слова, когда речь заходила о ней и ее болезни.

Ее доставили на медицинском вертолете из Москвы сюда, в Никольский монастырь Переславля-Залесского. Якобы по ее собственной просьбе, а до этого она после перенесенного инфаркта лечилась в Алексеевской больнице. А инфаркт случился с ней то ли сразу после паломнической поездки в Италию, то ли во время этой самой поездки.

Конечно, паломнические поездки за границу для духовных лиц сейчас самое обычное дело, в том числе и в Италию. Но, как знала настоятельница, сестра Галина пользовалась связями и влиянием, ездила в Рим, и, видимо, это была не просто паломническая поездка, она выполняла какие-то поручения церкви. В Риме одним из самых посещаемых мест, в том числе и для православных, являются древние христианские катакомбы. И сестра Галина посещала их, и вот именно там...

Но это были все досужие суетные слухи, и настоятельница гнала их от себя прочь. Достаточно того, что по поводу здоровья сестры Галины регулярно справлялись из Москвы – из самых разных государственных учреждений, а не только из патриархии. Достаточно того, что ее доставили сюда, в больницу, на медицинском вертолете, ведь кто-то же это оплатил!

Она сама так пожелала – быть здесь, в этом тихом удаленном от столицы провинциальном монастыре. Возможно, она чувствовала себя тут более комфортно... и в большей безопасности... Словно она боялась, пряталась от кого-то. Тревожное, тягостное ощущение.