Татьяна Степанова - ДНК неземной любви

– Ради бога... помогите мне, я не понимаю, чего он хочет... этот ненормальный...

Галина Белоусова задыхалась, но... Катя не верила ушам своим – голос ее испуганный и слабый...

– Я не понимаю, чего он хочет от меня!

Тон ее был лжив, фальшив и одновременно полон дикого, животного страха. И знания .

– Я хочу, чтобы ты покаялась, призналась.

– Помогите, я не понимаю...

Фальшь в ее голосе резала слух.

– Отпустите ее, умоляю вас, – настоятельница протянула к Мартову руки. – Она ушла, отреклась от мира, от всего... Это и есть покаяние... чтобы она ни сделала, какой бы грех ни совершила в прошлом, это уже и есть покаяние... внутри, в себе...

– Внутри? В себе? И вы думаете, этого достаточно? Это всех удовлетворит? И все исправит? Вот он сказал, – Мартов кивнул на распятие, – царствие божие внутри вас... А что у нее внутри? Что у тебя внутри?! Говори! – Он рванул Галину Белоусову за волосы. – Что ты сделала с ней?! Со своей дочерью? Говори здесь, при всех!

– Мартов, отпустите ее! Ее муж все нам рассказал, он признался! – крикнула Катя. – Отпустите ее, мы и так все уже знаем. Мы приехали, чтобы арестовать ее!

Лицо Белоусовой изменилось – дикая злоба... что-то по-настоящему бесовское... нет, не безумное, как тогда, в тот момент, когда она кинулась в больничной палате со шприцем... нет, осмысленное, затравленное, исполненное бешеной ярости...

– Ублюдок, – прошипела она. – Сумасшедший ублюдок, и тут меня нашел, добрался-таки до меня... Да знаешь ли ты... знаете ли вы все, что сделала она , моя дочь? Трахалась за моей спиной с моим мужем, своим отцом... И я наказала ее за это. Да, я наказала ее – зарезала как свинью!

Мартов... внезапно он отбросил пистолет.

– Ты же обещал мне, что не убьешь ее, если она признается публично! – крикнула Марина Тумак.

Настоятельница опустилась на колени.

– Смиренно прошу... умоляю вас... отпустите ее.

Мартов глянул на настоятельницу, на тех, кто застыл в дверях с оружием в руках – он был в досягаемости их выстрелов...

Свечи, инвалидное кресло, пистолет на полу...

Он словно колебался...

Безоружный...

– Нет , – его руки сомкнулись на горле Белоусовой. – Нет, нет, я сам, нет, я должен сам...

– Мартов! – крикнула Лиля... капитан Белоручка.

Он не ослабил хватки, лицо Белоусовой посинело, глаза выкатились из орбит.

ВЫСТРЕЛЫ!

Катя увидела, как на его белой рубашке расползлись алые пятна – на спине, сбоку. Все три пули попали в цель, но Мартов... он не отпустил свою жертву. Они рухнули на пол вместе. Белоусова уже хрипела.

– Он ее задушит! В голову стреляйте!

Лиля... капитан Белоручка выстрелила – нет, не в голову, в правую кисть, раздробила кость и порвала сухожилие.

Не причинив ни царапины той, что корчилась на полу, как червяк.

Люди видят... нет, скорее хотят видеть лишь то, что перед ними. Хорошо это или плохо? Кто решает? Во многом так проще.

Прошло тринадцать дней. И Катя видела перед собой сейчас только машину. Во внутреннем дворе Петровки, 38 бригада экспертов под руководством Сивакова осматривала «темную иномарку» – ту самую, прежде лишь мелькнувшую в показаниях, а на поверку оказавшуюся обычным «Фольксвагеном». Машину Константина Мартова.

Лиля... капитан Белоручка, конечно же, тоже присутствовала. И кроме нее... Да, все же Катя видела сейчас лишь то, что было прямо перед ней. Еще одна «темная иномарка» – черный подержанный «Пежо», на котором приехал Дмитрий Федченко.

– Митя...

– Что? Слушай, Лиль, на их месте я бы в салоне «фолькса» использовал подсветку под другим углом, так намного легче отпечатки на приборной панели искать и фиксировать.

– Ну так скажи им, а лучше сам помоги, тряхни стариной.

Катя видела их обоих. Тринадцать дней – большой срок, они помирились. То была просто любовная ссора, он просто психанул и уехал тогда. Пустая квартира, Лилькины глаза, когда она поняла, что его дома нет...

Но об этом лучше забыть. Это уже в прошлом. Итак, что тут прямо перед нами?

– А вот и контейнер в багажнике, – объявил эксперт Сиваков. – Вот он, родимый... усовершенствованная форма BG – мобильный спецконтейнер для перевозки образцов ДНК. Вот Мартов в чем биологический материал возил. Умно и стерильно.

Катя увидела небольшой пластиковый ящик обтекаемой формы серого цвета.

– Управление кадров подняло из архива его личное дело, он уволился из органов спустя десять месяцев после смерти Ларисы Белоусовой. – Лиля подошла к багажнику. – Работал он после перевода из Питера не в центральной лаборатории ЭКУ, – она оглянулась на Митю, с жаром объяснявшего что-то экспертам, – а в выездной бригаде министерства. Это те, которых на самолете могут перебросить куда угодно в случае чего – на место авиакатастрофы, взрыва и тех преступлений в регионах, где нужна срочная оперативная помощь. Он профи до мозга костей... то есть был... да и сейчас... А Ларису он очень любил, Марина Тумак на допросах твердит: «Он был просто помешан на ней всегда, с самой первой их встречи».

Катя точно помнила, что сказала Тумак, она присутствовала на том допросе:

– Мой брат был просто помешан на ней всегда, с самой первой их встречи. И с ее смертью это не кончилось. Я дружила с ней, понимаете – я дружила с ней. А он ее любил. И для него ничего не закончилось, перешло лишь в иное измерение, в другую реальность.

– Непосредственного участия в расследовании обстоятельств гибели Ларисы он не принимал, их бригаду не привлекали к экспертным исследованиям, – продолжала Лиля, – но как профессионал... Черт, Кать, он ведь сам, в одиночку, вышел на них – Белоусова и его жену. Увидел в данных экспертизы ДНК то, что было на поверхности и самым главным – следы одного человека, ее матери, на трупе, и никаких других. У всех глаза были точно тестом замазаны – и прокуратура, и ваши в области приняли их «семейное» объяснение – мол, приехали вместе на дачу и обнаружили Ларису убитой, в крови, и безутешная мать бросилась на ее труп – обнимать и оплакивать. А он, Мартов, этому не поверил, потому что знал – Лариса рассказала ему обо всем – о домогательствах отчима, о ситуации в семье, когда он приехал к ней в Мирное накануне. Марина Тумак сказала на допросе, что он просил Ларису уехать с ним, но это ведь была ее семья, до этого такая счастливая, из благополучных семей трудно бежать... И когда ее нашли мертвой, он, как профессионал, учел лишь то, что было, – следы ДНК, и нашел этому самое простое объяснение. Понимаешь, самое простое и верное. Он догадался, кто ее убийца. И понял, что сделал судья... А поделился своей догадкой только с сестрой.

Мы дружили. А он любил ее...

Три трупа на бульваре...

Изуродованные, выставленные напоказ всему городу...