Антон Леонтьев - Шпионка, пришедшая с севера

Таня почувствовала внезапную слабость, голова закружилась, в ушах зашумела кровь. О чем это он? Он хочет ей сказать, что…

— Я никак не могу тебе помочь, — решился-таки произнести Виктор Викторович Полесский. — Мои возможности ограничены. Ты ведь прекрасно знаешь, что я пожертвовал бы собственной жизнью, чтобы ты снова оказалась рядом со мной. Но сейчас это невозможно, Таня.

— Ты меня бросаешь, папа? — Голос Тани звучал слабо. Она так надеялась на отца, она считала, что он поможет ей, а на самом деле он явился, чтобы сказать: выбирайся из этой ямы сама, дочка. Но разве она стала его любить от этого меньше?

— Таня, как ты можешь так говорить, — произнес Виктор Викторович. — Я всегда с тобой. Тебе придется немного потерпеть, совсем немного. Наша страна изыщет возможности вызволить тебя. Но не сразу. Суда, к большому сожалению, не избежать. Но это всего лишь приговор, не более того. Не унывай, мы скоро увидимся.

Виктор Викторович обманывал Таню. Он покинет Бертран еще до конца недели. Всего несколько дней — и когда он снова увидит дочь? Полесский не знал.

— Папа, приезжай ко мне быстрее, — сказала Таня.

Она почему-то была уверена, что он ее обманывает.

Кругом все лгут. Она не умеет отличить правду от лжи.

Но странное дело, исчезло беспокойство, волнение, страх. Равнодушие поселилось в ее сердце. Раз они хотят, чтобы она была шпионкой, раз это нужно всем, включая ее родного отца, то она не имеет ничего против.

— Таня, Алла передает тебе огромный привет, — снова солгал Виктор Викторович. — И Игорь тоже.

На этот раз он говорил правду. Игорь настоял на том, чтобы Полесский обязательно передал его слова поддержки Тане. Виктор Викторович едва сдержался, чтобы не заехать в наглую самоуверенную физиономию Игоря. Он подставил Таню, а теперь шлет приветики.

Алла беременна. Что же, этого следовало ожидать.

Отец займется проблемами малыша, а Таня… Она останется в Бертране. Святая Берта не отпускает тех, кто попал в красный замок на скале. Она в плену. Навсегда.

Время истекло, — Доминика, едва секундная стрелка коснулась двенадцати, подала голос. — Господин посол, вам пора.

Я тебя люблю, дочка, — вздохнул Виктор Викторович, поднялся и медленно побрел к двери. На пороге Полесский оглянулся и бросил прощальный взгляд на Таню. Она безучастно замерла на стуле, глядя куда-то в пространство, мимо него.

Он уходит от нее. Алла для него дороже. И ребенок, которого она ждет. Внезапная ненависть, жгучая ярость и обида захлестнули Татьяну. Алла во всем виновата, нее вокруг виноваты в том, что она оказалась в западне.

И никто не желает ей помочь.

— Татьяна, собирайся на допрос. — Доминика подошла к девушке и тряхнула ее за плечо. — Не расстраивайся, все мужики сволочи и предатели, и твой папаша не исключение.

Она вспомнила своего отца, маркиза, чья родословная уходила корнями к римским императорам. Они ютились в полуразрушенном замке на границе Франции и Фортрана, питались подгнившей свеклой и зеленой картошкой. Отец был вечно пьян, и в такие моменты ему лучше было не попадаться под руку. Доминика его ненавидела и прохохотала всю ночь после его похорон — папаша, упившись в стельку, утонул в пруду.

— Допрос? — спросила Таня. Роджер говорил что-то о допросе, американцы жаждут начать процесс как можно быстрее, пока внимание общественности приковано к шпионскому скандалу.

— Ну да, — ответила Доминика. — Для тебя создали льготные условия, моя дорогая. Обычно допрашивают в здании Министерства внутренних дел, расположенном на побережье, но следователи ради тебя приехали в Святую Берту. Так что поторапливайся, они не любят ждать.

Таня поднялась со стула и покинула комнату для свиданий.

Николай Леонидович Милованов, генерал КГБ, воскликнул:

— Виктор, сколько лет, сколько зим, давно тебя не видел, как дела?

Вопрос в свете всех событий звучал более чем нелепо. Виктор Викторович Полесский подумал: видимо, есть еще люди, которые не в курсе происходящего. Хотя нет, генерал Милованов никогда не относился к тем, кто не осведомлен о происходящем. Наверняка он произнес дежурную фразу просто из вежливости. Он все знает. Именно поэтому Полесский и пришел к нему.

— Проходи, старина, побеседуем, — Милованов умел быть радушным хозяином. Высокий, сутулый, с яйцевидной, практически лысой головой и в больших очках, он неуловимо походил на своего шефа, Юрия Владимировича Андропова, чей портрет красовался на стене.

Полесский уже два дня был в Москве. Он улетел из Бертрана, так больше и не увидев дочку. Алла устроила жуткую истерику при расставании в посольстве, на таможне они появились с двадцатью чемоданами, в которых находились тряпки его жены. Впрочем, Виктор Викторович не думал о подобных мелочах.

Таня, его волновала исключительно она. В столице он попытался выяснить, можно ли ей помочь. Все улыбались, выражали сочувствие, качали головой, проклинали американцев, но никто не хотел помочь. Виктор Полесский вдруг ощутил, что стал изгоем в том самом обществе, к которому принадлежал всего неделю назад.

Вслед ему оглядывались, он ловил быстрые насмешливые взгляды. Еще бы, тот самый посол, который прозевал дочь, который позволил вовлечь себя в дикий по-логический скандал. Именно поэтому Виктор Викторович и направился к Милованову.

Николай Леонидович пользовался неограниченной властью. Он был ровесником Полесского, они давно дружили, а когда-то ходили в одну и ту же московскую школу. Коля Милованов всегда отличался честолюбием, он мечтал стать могущественным. Он хотел, чтобы его боялись. При всем этом Николай Леонидович умел быть очень обаятельным, хотя его выпуклые глаза, притаившиеся за стеклами больших очков, глядели зло и надменно.

— Как я рад тебя видеть, — Милованов, работавший за большим письменным столом, поднялся навстречу гостю, пожал его руку и потрепал по спине. — Витя, что будешь пить, чай, кофе, минералку? Я, ты сам в курсе, не потребляю спиртного, так сказать, отпил уже свое, — генерал басовито рассмеялся.

Он умел показаться рубахой-парнем, добродушным гигантом, добрым и чуть-чуть нелепым. На самом деле Милованов обладал циничным умом и без жалости жертвовал людьми. Когда Виктор Полесский позвонил и попросил принять его, он сразу понял, чего добивается злосчастный посол. Ему нужна помощь.

Полесский, сам не ведая того, обратился по адресу.

Николай Леонидович самолично разрабатывал операцию «Рыжая лиса». Теперь, когда стало известно, что американцы давно играли с ними в кошки-мышки, он едва не сорвался. У Милованова был один порок — он пил.

Николай Леонидович пил давно и с вдохновением.

Недели, часто месяцы проходили в кипучей работе, дававшей поразительные результаты, именно за это его и ценили, поэтому он и получил генеральские лампасы. Стоило ему пригубить вина или стопку водки, как начинался полный кошмар. Он не умел контролировать себя, из-за этого чуть не потерял работу. Однако Милованов гордился собой — он смог побороть страшный недуг, он не пил уже три с половиной года и не испытывал ни малейшего желания.