Мария Жукова-Гладкова - Выйти замуж за олигарха

– А вы уже падали из окна? – уточнила я с самым невозмутимым видом.

– Два раза. Но не здесь. Здесь еще нет.

– И как? – спросила я. Пашка снимал, отхлебывая пиво.

Один раз Витькина жена сломала обе руки и ногу, второй раз не сломала ничего, только ушиб был сильный и синяков много.

– А здесь вообще хорошо падать будет, – пояснила хозяйка квартиры и подвела нас с Пашкой к окну. – Везде газоны, зимой сугробы. По Витькиной просьбе наш дворник их не расчищает. То есть дорожки и подъезды убирает, а газон остается в снегу. Витька всем в доме объяснил, что так больше шансов выжить в случае падения из окна.

– И как народ воспринял?

– Нормально. А родители одной девчонки потом еще его благодарить приходили. У нас тут с восьмого этажа от несчастной любви одна прыгала, теперь только прихрамывает чуть-чуть. А, кстати, вон она. – Вероника показала на девушку с коляской. – Видите, как все хорошо закончилось? И жива, и относительно здорова, и мужик тот на ней женился. Знаете что?

Вероника напряглась, погрузившись в размышления, потом заявила, что нашему телеканалу или какому-то из изданий холдинга нужно объявить конкурс рационализаторских предложений по обеспечению, так сказать, мягкой посадки выпадающих и бросающихся из окон граждан. Тема в России актуальная. Девок много прыгает, мужиков много по пьяни выпадает. Как оборудовать газоны и вообще всю территорию вокруг домов, чтобы люди оставались живы и получали поменьше травм?

Я обещала передать предложение руководству холдинга. Вероника добавила, что ее Витька тоже из окна прыгал и ногу ломал. Дело было во время студенческой пьянки в общаге, в воскресный вечер (а пили с пятницы). Витька тогда из окна сиганул, не имея веских причин, и назвать их так и не смог. В общем, я поняла, что у них с Вероникой Николаевной родство душ.

– Огурцов соленых хотите? – без перехода спросила Вероника Николаевна, бросила взгляд на Пашку и сама ответила: – Хотите. Пошли!

Одета она была в свободные спортивные брюки и широкую футболку с изображением ухмыляющейся лягушки. Без косметики выглядела неважно, хотя «основа» была неплохая – чудные ресницы обрамляли карие глаза, и курносенький нос симпатичный. Ей бы пластическую операцию сделать, на процедуры какие-то омолаживающие походить, на косметический массаж. Сейчас же огромное предложение подобных услуг. Лицо после них на самом деле выглядит свежим. Все-таки у пьющей женщины пагубное пристрастие быстро отражается на коже, гораздо быстрее, чем у мужчины.

Нас с Пашкой повели по ответвлению коридора. По ходу Вероника объясняла, что самую холодную комнату – угловую – она переоборудовала в капустную.

– Во что? – переспросила я.

– У меня в квартире есть отдельная капустная комната. Я ее так называю. У моего мужа – сейфовая, а у меня – капустная. Я там припасы храню. Сейчас вам все покажу, и пойдем на кухню, я буду дальше капусту рубить и с вами разговаривать.

– У вас нет прислуги?

– Есть. Но капусту, огурцы и соленые грибы я делаю сама. Только сама, никому не доверяю. И мой муж, и все его друзья только их признают под водочку. Сейчас попробуете.

Квартира в целом произвела на меня благоприятное впечатление – она была сделана для того, чтобы в ней жить. Не знаю, зачем Витьке с Вероникой столько комнат, но это не мое дело. Никаких сумасшедших дизайнерских изысков здесь не наблюдалось, выставки предметов искусства тоже. Мебель наверняка на заказ, но под конкретные места в квартире. Никаких антикварных столиков и прочих музейных экспонатов. Обои везде разные, белых я не увидела нигде.

Капустная представляла собой подобие погреба – обшита деревом, окно отсутствовало, но имелись небольшие квадратные форточки (не застекленные, а закрывающиеся деревянными планками), которые иногда открывались, чтобы впустить холодный воздух. Летом нужную температуру помогала поддерживать дорогая английская система охлаждения. Вероника объяснила, что лично следит за температурой в капустной.

От нее я с интересом узнала, что огурцы следует солить и хранить в дубовых кадках. Кадки, сделанные в какой-то деревне в Новгородской области, были нам продемонстрированы. Вероника отложила нам с Пашкой подарки в две закручивающиеся литровые банки. По огурчику мы взяли из кадки и съели прямо там. Вкус был обалденный и несколько необычный. Соленые грибы стояли в больших (по-моему, пятилитровых) стеклянных банках, а капуста – в эмалированных ведрах. Вероника сказала, что путем экспериментов пришла к выводу, что капуста вкуснее в них, а не в бочке. Пустующая бочка в человеческий рост виднелась в одном углу.

После демонстрации запасов нас повели на кухню, где шел процесс заготовки. По-моему, кочанов был закуплен целый грузовик. Может, из-за этих припасов Витька и не разводится с пьющей Вероникой? Кто еще ему будет такую закуску готовить?

– Ну, спрашивайте что хотели, – предложила Вероника, принимаясь за очередной кочан. Прислуга не показывалась на протяжении всего нашего с Пашкой пребывания в квартире. Вероника трезва, ни из какой фляжки ничего не хлебала, а Пашке предложила самому выбирать в холодильнике пиво. Пиво там стояло и лежало на самом деле на любой вкус.

Я спросила про мать Фисташкова.

– Съехала с катушек два года назад. Или три?

– В смысле?

– Сделала пластическую операцию, исказила морду, из боков жир откачивала.

– Что вы имеете в виду под «исказила морду»? – уточнила я.

Вероника пояснила, что некоторым ее знакомым дамам, которые сделали пластические операции, они пошли на пользу. Те стали выглядеть лучше и одновременно остались самими собой. Другим же кожу перетянули, что-то где-то сделали не так – и лица изменились. Теперь, конечно, все привыкли к новым лицам, но это не те, с которыми женщины родились изначально!

– Я ее в первый момент даже не узнала – когда мы впервые встретились, – сообщила Вероника. – Потом, конечно, узнала, но… Не надо ей было ее делать.

Я поняла, почему Витькина жена ничего не делает с собственным лицом. Лучше родная одутловатость, чем чужая физиономия.

Более того, по словам Вероники Николаевны, мать олигарха не просто делала подтяжку, а еще и убирала припухлость щек. Раньше у нее были щечки-яблочки. А в результате даже голос изменился.

– Не поняла, – честно призналась я.

– Я сама не могу вам все это объяснить, – вздохнула Вероника. – Это она мне так сказала. Оказывается, она всю жизнь смущалась из-за своих пухлых щечек. Хотя, по-моему, они не были такими уж пухлыми… Но у каждого свои комплексы. В общем, она очень изменилась. Сейчас я думаю, что все остальное, пожалуй, осталось таким же – разрез глаз, нос, но щеки другие, из-за этого я ее едва узнала.