Лариса Соболева - Список нежных жертв

– Одумаюсь? – улыбнулась она. – Наверное, я бы одумалась...

– Что же мешает тебе это сделать?

– Человек, которого я люблю. Не сердись, Виталик. Раньше у меня был один ты. И ты мне нравился. Я даже считала, что люблю тебя, но особо об этом не задумывалась. А потом твоя измена помогла мне разобраться и в тебе, и в себе.

У Виталика лицо стало, как вчера у Власа – точно у обиженного ребенка. Влас разыскал ее в больнице, разумеется, жаждал с ней встретиться. И когда Оленька сказала, что ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц, ни через год она не освободится, он надул губы. К сожалению, некоторые мужчины не готовы принять отказ, поэтому задают массу ненужных вопросов, хотя жирная точка поставлена первой фразой.

В это время подъехал Эмиль. Оленька ему помахала.

– Так это отец той девушки? – живо спросил Виталик. – Он же старый.

– Ты так думаешь? – удивленно вскинула брови она. – А я не заметила. Зато мне не щекотно, когда я с ним. Мне просто с ним хорошо. Так ты реши, когда мы с тобой подадим на развод.

На площадку вышла Жанна, посмотрела вслед убегающей Оленьке, затем на огоньки отъезжающей машины, потом перевела глаза на Виталика.

– Мда... – вздохнула она. – Кто бы мог подумать, что Оленька даст тебе отставку... Она принципиальная. Не кошечка на подушке, которую можно пнуть, а она все равно приползет за лаской.

– Это был твой муж? – хмуро спросил Эмиль.

– Бывший, – уточнила Оленька. – Должна же я была поговорить о разводе?

Эмиль вел машину, излишне сосредоточившись на дороге, как новичок за рулем. Оленька поняла, что он к чему-то готовится – вон, даже складка озабоченности пролегла между бровей. Она искоса наблюдала за ним, потом стала смотреть в окно. Захочет – расскажет, что его беспокоит.

– Оленька, – наконец вымолвил он и завесил паузу. Она не подгоняла. – Раз так уж случилось... развод... это хорошо. Я тоже стадное существо и не могу один. Может... мы начнем... хотя бы с взаимного уважения? А там...

И это сильный, решительный человек, каким она его видела столько времени!

– Уважение? А я думала, вы меня любите.

– Ну, конечно, – смутился Эмиль. – С того самого момента, как ты влепила мужу пощечину у дороги и села ко мне в машину со своим баулом. Но не могу же я так сразу... Надо постепенно, чтобы подготовить...

– Ночью вы намного смелее.

– Так то же ночью! Оленька, мы спим вместе, а ты обращаешься ко мне на «вы». Непорядок.

– По привычке.

– Ну, так как? Начнем?

– Мы уже начали. Как ты этого не заметил? Но раз ставишь вопрос ребром, у меня есть условия. Итак, я не хочу, чтобы... ты называл меня Оленькой. Мне не нравится. Хотя я и не похожа на княгиню Ольгу, называй меня Ольгой или Олей. Дальше. Я не хочу ночью быть твоей любовницей, а днем дочерью. Я не заменю Симону, ее никто не заменит. Так что относись все же ко мне, как ко взрослому человеку. В-третьих, завтраки и ужины буду готовить я, потому что... так хочу. Ну, так как?

– Принимаю. Хоть мне и будет трудно – я же люблю готовить. – Он покрутил руль и проворчал: – Еще как похожа! Вылитая княгиня Ольга, такая же властная.

Оленька улыбнулась: конечно же, он шутит! Ну, какая из нее княгиня, тем более властная? Она обыкновенная. Провинциальная провинциалка. И запросы у нее обыкновенные, можно сказать, распространенные, как у многих.

– Оленька, а давай соберем наш «кружок самодеятельности» и объявим официально о нашем решении?

Ну, вот, первое условие не выполняет – опять «Оленька». Но не обиделась:

– Давай. Только когда Варя выпишется из больницы.

Она внимательно всматривалась в Эмиля. Каждый день Оленька открывала в нем новые черты. Странно, ей интересно с ним, даже когда он молчит, интересно наблюдать за ним, изучать его.

Эмиль повернул к ней голову и подмигнул, затем снова переключил внимание на дорогу. Оленька подумала: как хорошо, что Виталька ей изменил! В результате она встретила такого замечательного человека – полную противоположность бывшему мужу. И ее задача состоит в том, чтобы он был счастлив, как счастлива она. А она по-настоящему счастлива. Только сейчас прячет счастье, потому что прошло слишком мало времени, слишком мало. Да и вообще, нужно ли знать всем о ее счастье? Пусть об этом знают она и он, Эмиль.