Лариса Соболева - Часы остановятся в полночь

– Я третий день пью воду и роюсь в мусорных баках, – выставила она значительный, по ее мнению, аргумент. – У меня нет денег, я хотела заработать… ты видел, как.

– При этом торговалась со знанием дела.

– А что было делать? Ма-акс…

Подкупающе ангельская внешность, детские плаксивые губы, глаза бездомной и голодной собаки. Кажется, и он поддался обманчивому обаянию младшей сестры, но при этом пригрозил:

– Только попробуй обвести меня вокруг пальца…

– Нет-нет, что ты!

Он пошел далее не так скоро, как раньше, Лана поняла, что Макс не прогонит ее, поплелась за ним. В пиццерии Максим купил пиццу в коробке, затем привел девочку на нынешнее место жительства, зажег свечу.

– Располагайся, – сказал он, открывая коробку.

– Где? – робко спросила она, озираясь.

– Где хочешь, хоть на потолке.

– А когда мы поедим? – Лана присела на тахту.

– Сейчас. – Максим разрезал пиццу надвое, правда, себе выбрал больший кусок. – Бери.

Лана не ела, давилась. Максим взял с пола бутылку с водой, поставил на стол, тем самым разрешая запивать ужин. А то еще подавится насмерть, кто засвидетельствует в ментовке, что убил не он?

– Не глотай кусками, пережевывай хоть немного, – проворчал он. – Заворот кишок будет – что мне тогда делать? «Неотложку» вызывать в дом, где никто не живет?

Так и съели пиццу за считаные минуты, надо сказать, ужин получился скромный и не плотный. С тахты Максим стащил картон с газетами на пол, улегся, буркнув Лане:

– Ложись на тахту.

– Она такая грязная… – произнесла та, рассматривая обивку.

– Извини, номер в пятизвездочном отеле не могу предоставить.

Но поделился газеткой. Лана расстелила ее, подложила под голову джинсовый жилет Максима и улеглась. Он дунул на свечу…

Неудачно начатый рабочий день пойдет наперекосяк – примета есть такая. Эрнст в силу своей молодости и уравновешенного характера (правда, не без изъянов) не понимал той радости, когда старшие товарищи портят себе и коллегам настроение. Это говорит о слабости, однако Филонову без разницы, что о нем подумают, он ставил цель и обычно ее достигал, для него неважно, какими способами, насколько справедлив выбранный им путь. Он сидел за столом и авторучкой отбивал фразы:

– Его вчера вечером видели, а вы говорите: убрался! Уж который раз Балашов появляется в центре города, значит, что?

Молчание. Нашелся один любопытный из оперативников:

– И что?

– Он залег неподалеку, – ответил Филонов. – Об этом говорит локальное место его появления, оно расположено в центральной части. Здесь его и нужно искать.

– Всех его знакомых перебрали, – напомнил Эрнст, – никто не прячет Балашова.

– Необязательно он прячется у знакомых, думаю, Балашов сообразил, что к ним можем прийти мы, – возразил тот же опер.

– Разумно, – согласился с ним Филонов. – Скорей всего, он обосновался в глухом месте, куда не заглядывают стражи порядка. Это складские помещения, где много укромных уголков, аварийные и в результате заброшенные здания, зоны отдыха – еще довольно тепло, в конце концов, не составляет сложности попасть в подвалы и на крыши многоквартирных домов. Разделимся на группы, людей нам дают из военной части, я договорился, и начнем поиски.

– С крыш? – поинтересовался Ким.

– Подвалов, – набычился Филонов, уловив в вопросе желчную ноту.

– А поиски организуем с собаками?

– С умниками вроде тебя, – огрызнулся следователь. – Не понимаю иронии! Опасный преступник разгуливает по городу, а вам все хихоньки да хахоньки. Свободны. Помощники приедут через час, тогда и выступим.

Второй круг делала Настя, выворачивая руль и ругаясь вслух:

– Пять минут ехать, а чтоб припарковаться, нужно потратить полчаса! Ну же! Кто-нибудь! Убирайтесь с парковки! Мне очень надо, очень…

И еще круг сделала, объехав квартал. То ли водителем автомобиля, то ли богом, но мольбы были услышаны. Настя подъезжала к ателье, когда иномарка плавно сошла с места, освободив «копейке» с неповоротливыми колесами несколько метров вдоль тротуара.

Настя заглушила мотор, пробкой выскочила из машины, несколько шагов и – открыла дверь.

– У меня примерка… Назначена на двадцать минут одиннадцатого, – с порога протараторила она в приемной.

Платиновая женщина, обвешанная бижутерией, подняла на нее скучающие глаза и флегматично уточнила:

– Варьете?

– Да, да, – закивала Настя.

– А сейчас сколько времени?

– Без десяти одиннадцать.

– Вам не кажется, что ваше время прошло?

– Мне кажется, – закипела Настя, – что случаются непредвиденные обстоятельства. Между прочим, от примерки костюма не зависит чья-то жизнь, это не срочная операция у хирурга, чтоб мне выслушивать ваши упреки. Куда пройти?

– По коридору вторая примерочная, – презрительно процедила тетка.

Настя прошла в указанном направлении, спиной чувствуя на себе недобрый взгляд платиновой тетки.

Эрнст с Кимом решили выпить кофейку, заодно обсудить свою линию. Неподалеку открыли кофейню, где не только пирожные подавали клиентам, но и готовили неплохие обеды, правда, ассортимент блюд был небольшой. Ким начал с насмешек:

– Как наш Филон не догадался договориться с начальством, чтоб на поиски опасного преступника выделили вертолеты? Я считаю, он недоработал. И забыл, что у нас есть еще ОМОН, группы быстрого реагирования, десантники – все это вооруженные люди. Мы б все вместе из автоматов по преступнику…

– К черту Филона, – усаживаясь за двухместный столик, сказал Эрнст. – Ответ на запрос пришел?

– Ответы! – поднял указательный палец Ким, уточняя. – С тебя магар, ребята хорошо потрудились.

– Дожили! За то, чтоб нормально провести расследование, я должен накрыть поляну. Смех. Ну и что там?

– Как неблагонадежная в умственном плане на учете у психиатров в психдиспансере Лика не стояла.

– Не может быть. Вчера я тряс Митю, он тоже подтвердил, что Лика была с придурью. А я после допроса Мити думаю, она сильно отстала в умственном развитии. Представь молодую девушку, красивую, между прочим, которая отдается всем, кто у нее ни попросит секса. Ее так и звали: всем давалка. Это нормально?

– Иди ты! Конечно, ненормально, но не значит, что Лика была чокнутой на всю голову… Нам два кофе, – сказал он подошедшей официантке. – Девчонки сейчас крайне распущенные.

– Не до такой же степени. И за лак с кремом они вряд ли отдаются любому, кто пожелает. Итак, получается: Лора, любившая своих сестер, как показывают свидетели, не водила к врачам слабую умишком сестренку.

– А если она сама с прохудившейся крышей жила?

– Не говори ерунды. – Эрнст откинулся на спинку стула, как раз принесли две чашки с кофе. – Странно, почему Лора не пыталась лечить Лику? Ведь наверняка она знала о беспутном поведении сестры. Ладно, оставим эту тему. Что с фотографом?