Лариса Соболева - Часы остановятся в полночь

– Только без геройства, – раздраженно бросил он. – Я не знаю, чем кончится дело, а тут за тебя переживай. Нет, Настюха, сиди здесь, смотри телик, кофе пей и балдей. Если не приду, на всякий случай делай ноги, поезжай к Велте Артуровне, позже выяснишь, что да как случилось.

– Но вдвоем легче с ним справиться.

– Хватит мусолить эту тему! – грубо отбрил Максим. – И не вздумай мне помогать тайком от меня, трупом станешь. М-да, игрушечки – угадай, кто это. Сейчас посмотрим, что у них внутри.

Он безжалостно распорол ножницами игрушки.

Ночью в старых кварталах – особенно в глубине – темень стоит жуткая, освещения почти нет. К тому же это местечко еще отличалось потрясающей тишиной, ведь отсюда давно переселили людей, постройки предназначены либо под снос, либо их используют в качестве складских подсобных помещений. Впрочем, земля в центральных частях города дорогая, наверно, ее вскоре выгодно продадут. А вообще-то это неважно. Важно, что в этом месте очень тихо, и отголоски шумных улиц доходят сюда слабо.

…Мужчина стоял под деревом у входа в глубь квартала не менее тридцати минут. За это время он передвигался, но медленно, останавливался и слушал, слушал. У пустующего дома он еще постоял минут десять без движений.

Наконец под его ногами зашуршали мелкие камни, осколки стекол и кирпичей, он шагнул в проем с растрескавшейся дверью, висевшей на честном слове. Внутри дома было еще тише, и мужчина, поддавшись этой глухой тишине (у него по-явилось ощущение глухоты), старался ступать неслышно, тщательно проверяя ступней пол. В доме ни один камешек не выскользнул из-под его туфель, ни один шорох не нарушил тишины. Он поднялся на этаж, повернул влево, следуя точно инструкции, наконец заметил слабый свет, очень слабый.

Мужчина еще осторожней пошел внутрь бывшей квартиры, явно коммуналки. Могло показаться, что он не идет, а плывет по воздуху, поэтому не издает шума. Но вот он застыл, потом наклонил корпус, заглядывая в так называемую комнату, слабо освещенную. Скорей всего, горела свеча, пламя плясало, видимо, свеча коптила, но она была вне поля зрения. Зато за старым столом на стуле, видавшем виды, сидел человек, упав головой на руки. Лицо его закрыли волосы и бейсболка, он был в куртке, явно спал.

Мужчина достал пистолет…

Выстрел! Тело за столом один раз подпрыгнуло и замерло. Казалось, и дом весь содрогнулся, с потолка упал кусок штукатурки, шлепнулся на прогнивший пол, подняв пыль.

Мужчина выждал, не сводя глаз с человека за столом, вошел, еще осторожничая, огляделся. Свеча в углу на ящике коптила себе и коптила…

Мужчина осмелел, подошел к убитому, взял за плечи, отчего-то они были мягкими, как губка. Он резко приподнял тело и вдруг…

– Ха-ха-ха-ха, – раздался механический смех изнутри.

Ему вторил такой же механический голос:

– Ай лав ю… Ай лав ю… Ай лав ю…

Оказалось, в руках не человек, его грубое подобие. Вместо лица – подушка, перевязанная шнуром, на этой подушке – парик и бейсболка. Куртка со штанами набиты чем-то мягким, перчатки вместо рук… Со злостью мужчина отшвырнул куклу в сторону, ударившись о стену, она снова включилась, но только хохотала, второй механизм не сработал. Мужчина огляделся, не зная, что теперь делать, он ведь выказал свои истинные намерения, выдал себя.

В коридоре раздался шорох, будто кто-то убегал, мужчина помчался туда. А темень… Но мелькнул свет фонарика, на миг стала видна лестница, метнулась тень, он выстрелил второй раз и побежал на свет, который снова пропал.

Вот и лестница. Луча фонарика нет, лишь шорох. Наугад мужчина выстрелил третий и четвертый раз, надеясь попасть, пуля хоть и маленькая, а цель находит.

Тишина. Мужчина начал подъем по лестнице, он чувствовал себя уверенней, так как у недотепы, сыгравшего с ним шуточку, оружия явно нет, иначе последовал бы ответный выстрел. Очевидно, шантажист хотел проверить, с чем пришел убийца, и проверил, подсунув вместо себя пугало, теперь хочет убежать, но выбрал не тот путь. Дурак, побежал наверх, а там дорога кончается.

Поднимаясь по лестнице, мужчина слышал шорох наверху, мчался дальше, так он попал на последний, четвертый этаж, судя по звездам, заглядывавшим в дыры крыши. Здесь было относительно светло, или просто глаза привыкли к темноте.

– Эй! – крикнул мужчина. – Кончай в прятки играть, я сдаюсь.

Шантажист ему не ответил, но раздался шумок, мужчина кинулся в квартиру, обошел комнаты, а там никого.

– Что за… – выругался он, ничего не понимая.

Бросился назад, закричав:

– Я не буду стрелять! Вот, кладу пистолет! – И правда, положил у ног. – Давай поговорим!

Совершенно неожиданно раздался голос откуда-то снизу, чего не могло быть:

– Стреляй еще четыре раза, тогда поговорим.

Не отказавшись от своих планов и подхватив пистолет, мужчина побежал вниз, поднимая едкое облако пыли, ударявшее в нос.

Третий этаж, никого как будто. Он начал нервничать:

– Ты где? – Тишина. – Слышь, где ты?

– Здесь! – Это неправдоподобно, но теперь голос раздался сверху. – Я же сказал: четыре раза стреляй. Пушка у тебя стандартная, в ней восемь патронов, верно? Отстрели их, это мое условие.

– Как ты туда попал?

– Стреляй, потом раскрою тайну. Или думаешь, я лох, не знаю, как свидетелей убирают? Мне нужны бабки, тебе визитница, какие проблемы?

Мужчина ринулся назад, тяжело дыша, ведь пришлось побегать, да не по ровному полу, по лестницам. На четвертом этаже он окончательно выбился из сил, струившийся пот заливал глаза, которым и без того мало было видно. Его уже не удивило, что шантажиста не оказалось и там, а получить визитницу было необходимо. К тому же есть способы устранить наглеца без пуль, он рассчитывал на собственные силы. Выстрелив вверх четыре раза, он опустил руку и ждал, вскоре услышал шаги снизу, повернулся лицом к лестнице.

Максим показался в проеме и сразу предупредил:

– Со мной визитницы нет, так что, Паншин, не делай резких движений.

– Ты что, меня дразнишь? – зло процедил тот.

– Я дразню? А кто стрелял, я или ты? Мне пришлось спасаться от тебя, а ты – дразнишь!

– Где визитница?

– Как только я получу бабки, мы идем вместе – тут недалеко, – ты получаешь визитницу. И все! У меня нет улики против тебя, зато будут деньги, а тебя уже не уличат в убийстве сестер и их тетки.

В позе Паншина была угроза, он стоял, как пес на цепи, глядя исподлобья, и хранил молчание. По всей вероятности, денег он не захватил, уверовав, что избавится от шантажиста так же легко, как от женщин. Да Максиму деньги и не нужны, ему нужен был диалог, на который убийца не шел, и он продолжил вытаскивать из него признание:

– Извини, что я проявил алчность, но меня считают убийцей. Я пришел к сестрам сразу после тебя, а там два свежих трупа. Представляешь мой шок? Когда на меня объявили охоту, ничего другого не оставалось, как выяснить, кто же все-таки убил.