Лариса Соболева - Адам не женится на Еве

– А ты умеешь шариками ворочать, когда захочешь, – похвалил его Катков. – Все точно сказал.

– Глеб Аркадьевич, а улики?

– Пока главные улики – кровь и пистолет, – сказал Катков, понимая, что этого мало. – Криминалист ездил к ней в дом, осмотрел обувь, она как раз тридцать восьмого размера, к тому же все туфли мужского фасона. Если повезет, он обнаружит почву на обуви с территории Реуки, откуда она стреляла…

– А если не повезет?

– Будем искать Астраханову и ее племянника Нереду. Наверняка он помогал ей расправиться с Зосей и Леоновым. Я на сто процентов уверен в этом.

Катков открыл дверцу, но вопрос Олега задержал его в машине:

– А мать Галдина? С ней что?

– У меня две версии. Подумайте оба, может, появится третья.

Катков на цыпочках двигался по спальне, а жена все равно проснулась:

– Есть хочешь?

– Я всегда хочу есть. Сам найду, спи.

– Когда ты пороешься в холодильнике, я не найду ничего.

Жена включила свет, набросила халат и сунула ноги в тапочки. Она поставила на плиту кастрюлю и сковородку, как вдруг зазвонил сотовый телефон, Катков недоуменно смотрел на дисплей, номер был незнакомый.

– Слушаю, – сказал он в трубку.

– Вы Глеб Аркадьевич? – спросил незнакомый женский голос.

– С утра им был я, – пошутил Катков.

– Я оператор. На телефон Галдина только что поступил звонок…

– Я сейчас к вам подъеду, – перебил он и засобирался, одновременно набирая номер на мобиле и сказав жене: – Сделай бутербродов. Много. Алло, Санин? Назад возвращайся…

– Дана? Это мама Семена Кирилловича, простите, что звоню в такое время, я собой не распоряжаюсь. Дана, прошу вас… – послышались всхлипывания.

– Я все сделаю, как они хотят, не волнуйтесь, – с жаром заверила ее Дана. – Как мне отдать ключ и кому?

– Спасибо, девочка, спасибо. Надо положить ключ под вторую скамью на правой стороне аллеи, ведущей к центральному рынку. Там будет лежать камень, под него и положите.

– Хорошо. А с какой стороны считать скамейки?

– От ворот рынка, стоя к ним спиной. Это людное место, я настояла на нем, вам ничего не грозит.

– Когда? В какое время?

– Сегодня утром, в десять часов. Положите и уходите.

– Я все сделаю. А вас отпустят?

– Обещали. До свидания, Дана.

Катков, Олег и Санин расположились в кабинете на стульях, чтобы несколько часов хотя бы подремать. А времени осталось всего ничего, на месте надо быть за час до назначенного срока.

– Страшно? – спросил Богдан, припарковавшись у рынка.

Налицо были все признаки замечательного утра – искристое солнце плясало в листве тополей, слепя глаза, свежесть обещала нежаркий день, птицы, проснувшись чирикали бодро. А тебе надо выйти туда, и ты не знаешь, что с тобой сделают.

– Еще бы, – выдохнула Дана, не решаясь открыть дверцу машины.

– Д… давай я п… пойду…

– Нет. Я заварила кашу, я же ее и доварю. Сколько времени?

– Без т… трех минут.

– Я пошла… – Она ступила на землю, повернулась к Богдану. – Ты классный парень, Богдан. Прости, что так вышло.

– Ид… ди, я слежу.

Дана вышла из машины, беспокойно оглядела местность. Ничего необычного. Народу много, идут туда-сюда с полными сумками и без. Она опасливо двинула к скамейке, озираясь по сторонам и держась за сердце, которое выскакивало из груди…

– Вот и она, Гуйва, – сказал Катков по рации. – В голубых джинсах, в клетчатой рубашке, превалирует синий цвет. На голове кепка.

– Берем? – спросили по рации.

– Пусть уйдет подальше, спугнем того, кто должен забрать ключ.

– Глеб Аркадьевич, она села, – сказал Санин.

– Я не слепой. Ага, наклонилась… Так, ключ положила.

– Убежит, – дергался Олег.

– Никуда не денется… – вытягивая шею, произнес Катков. – Что это с ней?

– Глеб Аркадьевич, к скамейке подходит мужчина… – сообщили по рации.

– Готовность номер один, – с несвойственной ему скоростью отдал команду Катков. – Сейчас не брать. Выясняем, куда он поедет. Но попробуйте упустить, я вас… Ребята, за ней!

– А вы, Глеб Аркадьевич? – выскакивая из машины, спросил Олег.

– Я мозг, я сижу. Быстрей, убегает! Что за черт?

Она почти дошла до машины Богдана и встала как вкопанная. Именно то, что она резко затормозила и вскрикнула, стало ее роковой ошибкой. На крик среагировал Чип, раскрыл глаза и… Дана кинулась в рынок, не сообразив юркнуть в машину. Богдан понял, что случилась непредвиденная ситуация, выскочил из автомобиля и помчался за ней, видя, что за Даной бежит мужчина, с ним еще один, они переговариваются.

Рынок кишел людьми, ведь лето. Дана виляла среди прилавков и продавцов, разложивших свой урожай прямо на земле, перескакивала через весы и мешки, постоянно оглядываясь и слыша ругательства в свой адрес. Насквозь она пролетала павильоны, где торговали те, у кого постоянные точки. Вылетела на участок, где продают свой урожай крестьяне и дачники.

Богдан ростом – слава богу, он отлично видел, как Дана мечется, заметил, что двое пошли в обход, значит, наперерез ей. Богдан вычислил, куда бежит Дана, помчался туда, отбрасывая людей, не всем удалось удержаться на ногах. И без того шумный рынок загалдел на все лады.

– Господи, где они? – оглядывалась Дана, не прекращая бежать. – Куда они делись? Чтоб им провалиться, проклятым…

Внезапно ее кто-то схватил за руку, Дана испуганно вскрикнула, задергалась…

– Куда несешься, мерзавкина дочь?

– Дед?! – вырываясь, взвизгнула она.

Игнат Ефимович как всегда продавал петрушку с укропом и молоденькие огурцы, здесь было еще теснее, чем на остальной территории, продавцы жались друг к другу. Деда жаба давит платить за место у прилавка, он только берет весы с гирьками и устраивается на земле.

– Дед, пусти! За мной гонятся, меня убьют…

– Кто? Что ты несешь?

В это время выросла громадная тень, заслонившая утреннее яркое солнце, схватила Дану за плечи и оторвала от Игната Ефимовича:

– За мной!

– Куда мою внучку! – рассвирепел дед, кинувшись с кулаками на Богдана. – Паскудник! Я тебя, падла…

– Дед, не трогай его! – озверело закричала Дана. – Это Богдан… А!

Кто ее схватил сзади – она не видела, почти сразу раздался звук удара, потом второй. Дана отлетела, не прилагая к этому никаких усилий, а Чип врезался спиной в прилавок, с которого полетели весы, попадали огурцы, из мешка посыпалась редиска. Раздались ругань и крики, все эти звуки слились в один общий гул. Аслан упал на тетку необъятных размеров, та принялась колошматить его по голове свернутой в рулон тряпичной сумкой:

– Залили глаза с утра, алкаши чертовы! Пошел отсюда! Пошел!

– Милиция! – завопил женский голос, громкий и высокий, перекрывающий общий гул. – Караул!