Лариса Соболева - Злодеи-чародеи

В больницу выехал сам Ким Денисович, чуть позже подъехали Артем, Вовчик и следователь, так как новый труп смело можно было вносить в список под номером «четыре». Еще им вчера сообщили, что некий мужчина лет тридцати пяти расспрашивал медперсонал, на каком этаже и в какой палате лежит найденная на улице девушка с переохлаждением. Но отчего-то он не пришел в палату, где его встретили бы два оперативника. Ждали ночи, полагали, что он придет за ней именно тогда. Не пришел… А утром – новый труп. Стоя над телом девушки, Ким Денисович лишь качал головой из стороны в сторону:

– Ай, сволочи!.. Совсем ребенок… Это уже наше упущение, надо было ее срочно изолировать. Артем, что там с опросом?

– Изучаю круг знакомых Усманова и Яминой.

– С ума сошел? – устало вымолвил Ким Денисович. – Что там изучать? Ты уже должен был половину народу из одного хотя бы списка опросить.

– Это было бы глупо. Я ж могу нечаянно попасть на убийц и не угадать этого, зато они получат карт-бланш.

– Почему ты решил, – потерял терпение и выдержку Ким Денисович, – что имена убийц внесены в их трубки?!

– Потому что они оба раза беспрепятственно вошли в чужие квартиры и так же вышли, причем один раз, считай, средь бела дня, да и сумерки я не отношу к ночному времени. Не знаете ли, как они это проделали? Гадать не стоит, боюсь, не угадаем.

– Пока ты там «изучаешь», мы получили еще один труп!

– Свидетельница, – вздохнул догадливый Вовчик. – Чтобы она не опознала того, кто пришел «навестить» Алину.

– Ну, теперь засаду можно снимать, – досадливо пробурчал Ким Денисович. – Эх, такой случай упустили! Ребята, поторопитесь с опросом.

Артем и Вовчик действительно занимались «изучением», по-другому и не скажешь. Поскольку народу в списках значилась уйма, задание изучить будущих свидетелей дали… следователю. Тот не оскорбился – мол, вы кто такие, что вы тут мне указываете, – а увлекся этой идеей, и даже больше: он завел на людей этих своеобразное досье, записывал свои личные впечатления в блокнот. Его опыт позаимствовали Артем с Вовчиком, ведь человеческая память по свежим впечатлениям, отраженным на бумаге, отлично восстанавливает живую картинку.

Смысл всех этих приготовлений был такой – найти слабое звено. Проанализировав личность Усманова, Артем пришел к выводу, что он, как южный человек, любил женщин, наверняка не слишком ими дорожил, значит, часто их менял, тем самым явно кого-то обидел. Вот и начал Артем с женских фамилий, но он не опрашивал женщин, а, выяснив их домашние и рабочие адреса, ездил смотреть на этих дам. Нет, это не было глупостью. Иной раз внешность много о чем рассказывает, и не черты лица и фигура имеются в виду, а выражение. Если мы видим тоску в глазах, обидчиво опущенные уголки губ, предательскую маску неудачницы, «брошенки», то такая женщина вывалит любому всю негативную информацию о своих знакомых. Это – как правило, имеющее весьма редкие исключения.

К тому же, если это ему удавалось, Артем ненавязчиво расспрашивал об этих женщинах их соседей и коллег, прикидываясь при этом волокитой, и примерно так строил диалог:

– Слышь, мужик, кто вон та, в желтой юбке и черной куртке?

– А, Тина? Что, понравилась?

– Ага!

– Не, номер не пройдет, поищи другую.

– А че? – обижался Артем.

– Она любит рестораны, пароходы, страны заграничные, подарки… Судя по твоей тачке и упаковке, ты ей этого не предоставишь.

– А чем тебе мои тачка и упаковка не нравятся?

– Мне-то все равно, а вот ей не понравятся, поверь.

– Слышь, а кто ей сейчас нравится?

И в таком духе – несколько дней подряд, с утра до вечера. Нет, когда это требовалось, Артем «надевал» на себя другой образ – все зависело от предположительных предпочтений его собеседников.

Ким Денисович вызвал его вместе с Вовчиком, поставил диктофон на стол, переплел пальцы и предложил:

– Послушайте, может, что-нибудь полезное выудите.

«– Алина, это тебе, – раздался в диктофоне голос Софии, – апельсины, яблоки, конфеты… Бери, бери, это разрешено…»

При звуках ее голоса у Артема непроизвольно изменялась мимика – из сосредоточенно-неприступной она становилась мечтательной какой-то. Вовка, сволочь, не постеснявшись выдать его тайну (хотя о ней и так все давно знали), наклонился вперед и заглянул Артему в лицо – дескать, как на тебя воздействует голос твоей милой? Артем послал ему взгляд громовержца, и Вовчик принял прежнее положение, многозначительно подмигнув Киму Денисовичу.

«– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Маркел Кузьмич.

– Спасибо, хорошо, – ответила Алина.

– Тебе не будет трудно, если мы продолжим?

– Не знаю.

– Успокойся, я тебе помогу. Ты веришь мне?

– Да… верю…»

– Я немного прокручу дальше, – взяв диктофон, сказал Ким Денисович. – Тут у них затянулось: «верю – не верю, хочу – не хочу». Думаю, хватит…

«– Нет, он меня не обижал, он был хороший, – говорила Алина. – Фамилии у него нет, просто – Раф.

– У вас были близкие отношения? – задал вопрос Маркел Кузьмич. (Бедняга немножко отстал, не знает, что молодежь близкие отношения называет по-другому.)

– Спали, что ли? – уточнила Алина. – Да, спали. Он обожал меня, дарил мне красивые вещи, возил повсюду…

– А с другими он тебя заставлял спать?

– Раф никогда меня не заставлял, он только просил меня помочь ему. Это случалось редко.

– И в чем же заключалась эта помощь?

– Ну, я уходила с мужчиной к нему домой, мы занимались сексом, я подсыпала ему снотворное, и он засыпал. А я искала что-нибудь нужное.

– И забирала с собой?

– Нет, Раф не заставлял меня воровать. Я фотографировала разные документы, иногда – себя и мужчину в постели, когда об этом просил Раф.

– Понятно. Где живет твоя сестра?

– Под Воронежем.

– Она взяла фамилию мужа, когда вышла замуж?

– Да. Теперь она Бук. Кристина Бук. Я давно с ней не виделась, мне было хорошо, я и забыла про нее.

– А что Гриша, ее муж? Какой он?

– Противный! Хитрый. Папа и мама не любили его. Папа рассердился на Кристину и Гришу… не знаю, за что. Он ехал, собираясь о чем-то поругаться с Гришей… и… и сказать, что Кристина ничего не получит.

– Что она должна была получить?

– Да при мне это не обсуждалось, я просто однажды подслушала, как папа это сказал маме и назвал Гришу негодяем и ублюдком. Мне было интересно, но я ушла, так как боялась, что меня застукают. А потом… потом… кемпинг…»

Ким Денисович выключил запись, перевел взгляд с Артема на Вовчика. После паузы, указав ладонью на диктофон, он усмехнулся:

– Как это вам?

– Не знаю, как вам, – взял слово главный болтун, Вовчик, – а у меня такое предчувствие, что так мы быстрее раскроем преступление двухгодичной давности, произошедшее не у нас.