Лариса Соболева - Злодеи-чародеи

– Мне нужен отопительный котел, мне посоветовали к вам обратиться, говорят, цены у вас сносные.

– Я сейчас открою, – пообещал женский голос.

Щелчок… Дверь дрогнула, Денисович отступил в сторону, и группа ворвалась на так называемый завод. Послышался визг, оборвавшийся мгновенно. Ким Денисович с Валентином вошли в прохладное помещение, и бледная женщина-вахтер, с безумными глазами, почему-то подняла руки вверх.

– Вызывайте ваше начальство, – сказал Денисович. – Опустите руки.

– А… кого… именно?! – с придыханиями спросила она, схватив трубку.

– Всех! И очень прошу вас: без паники. Скажите, что они срочно нужны, но ничего им не объясняйте.

Она кивнула, набрала номер и произнесла с истеричными нотками в голосе:

– Срочно на проходную!

Момент неожиданности плюс вооруженные люди в камуфляже – все это делает сговорчивыми как подчиненных, так и их начальников.

– У нас все в порядке, – задрожал как осиновый лист глава «Вулкана», тряся обрюзгшими щеками.

– Это проверит следователь, – указал в сторону Валентина Ким Денисович. – И проверять он будет тщательно, так что подготовьте-ка документацию. А еще нас интересует цех Яминой Светланы…

Он даже не договорил, да и щекастого господина ему не пришлось убеждать дать показания, он сам проявил инициативу:

– Это в конце… желтое здание… Но я… мы («Ага!» – подумал Денисович)… не в курсе ее дел, она у нас просто арендует помещение, и все. Это не запрещено…

– Разберемся. Артем, берите… Какое здание? – Ким Денисович повернулся к главе «Вулкана», и тот повторил:

– Желтое. Наверху оно застеклено, по всему периметру. Но там охрана!

– Вооруженная? – поинтересовался Артем, вынимая пистолет.

– Думаю, да… Конечно! Они вооружены.

– Сколько их?

– Смена из… из… десяти человек. Но перед зданием есть площадка… открытая… вас увидят.

– Неплохой размах, – хихикнул Вовчик. – Дяденька, а как нам туда подойти, чтобы нас не заметили?

Щекастый предложил им три варианта: зайти сбоку, то есть с крыши соседнего здания. Второй вариант – с тыла, там есть высокая каменная стена; менты только усмехнулись. И третий путь – напрямую, то есть якобы они идут в здание, расположенное рядом с цехом Яминой, тогда уж им придется топать туда без автоматов. Денисович распорядился так:

– Артем и Володя, идите с господином директором…

– Со мной?.. Со мной?! – едва не умер тот от страха.

– Не бойтесь, наши ребята всегда вас прикроют. Надо же так сделать, чтобы охрана ничего не заподозрила. Вы оставайтесь здесь, остальным – на крышу и с тыла. А вам, граждане, желательно оставаться на своих местах и в окна не выглядывать. Это на всякий случай.

Господин директор как-то неестественно покраснел, бегающие по сторонам глазки выдавали его состояние, и только дебил этого не заметил бы. Вовчик зло процедил:

– Дяденька, вы нас выдадите своими переживаниями!

– Что же мне делать? – отчего-то задыхаясь, бросил он. – Я, простите, впервые на войне!

– Войной тут пока еще не пахнет, – успокоил его Вовчик. – Вы лучше опустите глаза вниз, на асфальт смотрите. И говорите с нами.

– О чем?!

– Да хоть стишки читайте, если что-то наизусть помните.

Идя через асфальтированную площадку, Артем заметил у входа в цех двух амбалов в рабочих комбинезонах. Серьезного оружия при них не было, только пистолеты в кобурах на ремнях.

По крыше продвигались ребята, они перемещались бесшумно, ни охранники, ни те, кто был в цеху, их не слышали, иначе они подняли бы панику.

Устав от неудобной позы, София раскрыла глаза и удивленно захлопала ресницами. О, она же у себя! Подняв руки вверх, с блаженным стоном она потянулась, встала и подошла к окну. Наконец, она проснулась. Позвонила Артему, но абонент оказался недоступен. Сбегала к начальнику, ведь она давно не получала заданий. Часто ей просто поручали что-нибудь отпечатать.

– Денисович на выезде, – сообщил ей паренек в форме.

Ну и хорошо, тогда она еще поспит. Вернувшись, она замерла перед своей дверью, точнее, увидев надпись на листе бумаги: «Не входить, идет запись».

– Какая запись?! – рассмеялась она, срывая листок. – М-м, это, наверное, Артем повесил. Значит, он ко мне заходил…

Мысль об Артеме разлилась приятным теплом по ее телу, после чего и сон прошел. Она села перед компьютером, подперла кулаком подбородок и…

Зыбин показал портрет Элизы Ростовцевой сыщикам, прищурив один глаз, а другим глазом он задерживался на каждой роже, говоря:

– Глядите на сию девицу и запоминайте внешность, чтоб даже ночью могли узнать ее! Особых примет не имеется, так что запоминайте прическу, длину шейки, ушки… Вглядитесь в глазки, обрисуйте в уме их разрез…

Не зря так подробно Виссарион Фомич останавливался на чертах лица девушки. Этим дуракам не укажешь на важные мелочи, а сами-то они и не сообразят, из каких деталей складывается чей-то образ в голове.

– Коль мы встретим ее, что нам предписано сделать? – раболепно спросил один из сыщиков.

Виссарион Фомич вздохнул тяжко – ох, трудно с дураками, да умных-то взять негде, – и разъяснил:

– Арестовать ее и ко мне доставить! Положим, девицу вы не сумеете удержать, хватка у вас не та, так что зовите городового, полицию, всех зовите, кто рядом окажется! Распределите меж собою, кто ночью по городу будет ходить, дежурить, а кто днем, девицу сию и ночью возможно повстречать. Свистки у всех есть? Коль кто не имеет, подите и получите…

Оборвав самого себя, Виссарион Фомич уставился на Пискунова, нагнувшегося к его столу и, как ему почудилось, обнюхивавшего фотографическую карточку юной графини. Он даже внимания не обратил на то, что все замолчали и на него с интересом косились. Зыбин криво улыбнулся и тихо произнес:

– Ты, видать, знаком с барышней, Пискунов?

– Что-с? – выпрямился тот.

– Ты изучай, изучай!

– Я… где-то встречал-с сию девицу.

– Да? Где ж ты ее встретил?

– Не помню-с. Ей-богу… нет… не помню-с.

– Ладно, – отмахнулся Зыбин, – ступайте.

Виссарион Фомич засобирался, надел шинель, картуз и еще раз взглянул на портрет. Надо бы и всем полицейским его показать, мало того, размножить, но это – завтра, а сегодня его ждет обильный ужин из нескольких блюд.

– Разрешите доложить? – появился в дверях Кирсанов.

– Докладывай, – сложив руки на животе, сказал Зыбин.

– Всех докторов я не успел объехать, а в богадельне и в больнице для бедных были случаи со схожими симптомами, когда люди умирали по неизвестным причинам.

– Ну-ну? Когда и кто помер?

– В богадельне умерли двое: в начале ноября – Семка-дурачок, а в декабре – инвалид Макарушкин, ноги у него не ходили. В больнице умерла мещанка Сомова, ее уж выписывали, а она вдруг сызнова слегла, в беспамятство впала…