Мария Жукова-Гладкова - Одна женщина и много мужчин

Лариска плюхнулась за руль (что делала крайне редко, предпочитая общественный транспорт), велела мне сесть рядом или перебраться на заднее сиденье, если захочу поспать по дороге. Если Лариска решилась сама вести машину, значит, у нее должны быть для этого очень веские основания или не менее сильный побудительный мотив.

Я села рядом с ней и поинтересовалась: куда это мы двигаемся среди ночи? Оказалось, что на дачу к Вере Николаевне.

– Куда?! – заорала я.

– Езды два часа, – тем временем говорила Лариска совершенно спокойным голосом. – Орудия труда в багажнике. Настраивайся на работу, Сашка.

– На какую еще работу?! Какие, к чертовой матери, орудия?!

Лариса рассказала мне, что в ночь с воскресенья на понедельник она отвозила Веру Николаевну к ней домой. Там они успешно напились – Вере требовался кто-то, чтобы излить душу. Именно она прихватила цыгановские денежки у Шубакова, только держала их не в одном из сейфов на работе, как считал Мишаня, а в старом доме за городом, доставшемся ей от тетки.

А потом в дом попала молния – и он сгорел дотла. В деревне, где он стоял, всего семь домов, летом там еще бывают дачники, а в сентябре уже никого нет. Другой причины – кроме молнии – Вера Николаевна предположить не могла. Была гроза, наверное, последняя в этом году, в соседней деревне это подтвердили. Как же еще мог загореться дом? Поджечь никто не мог, электроприборов Вера Николаевна там не держала, печку давно никто не топил.

– Но тогда какого черта мы туда едем? – не понимала я.

– Вера не исключала, что деньги могли уцелеть. Она положила кейс в глубокий погреб. Его могло завалить. Печка-то обвалилась. Вера в воскресенье пыталась что-то разгрести, но ты же помнишь, во что она была одета? И у нее с собой ни лопаты, ничего другого копательного не было. Да, возможно, все сгорело, но шанс есть. Не упускать же? Сашка, деньги-то какие!.. Если вдруг найдем…

Ларискины глаза горели азартом. Кладоискательница!

Я не понимала, почему Вера сама не стала копать и не перерыла все пепелище.

– Ты думаешь, ей были нужны деньги? Она хотела проверить Сеню. Да, в первый момент, в воскресенье, она готова была рвать на себе волосы, а потом… Она решила: если Сеня скажет, что ему нужна она сама – как вещал он последние две недели, – она все по камушку, по зернышку переберет, а если нет… Я звонила тебе на работу, Люся мне все сообщила. Сволочь был твой Сеня. Ладно, о покойниках или хорошо, или никак.

Я подумала, что и в этих своих догадках оказалась близка к истине.

На пепелище мы копались всю ночь. Я несколько раз была готова все бросить, но Лариска упрямо продолжала поиски. Когда уже рассвело, вымазанные, как черти после чистки котлов, мы заметили почерневший металлический уголок. Еще полчаса ушло на разборку лежавших на кейсе кирпичей.

Наконец он оказался перед нами – слегка помятый, грязный, но целый.

Лариска шарахнула лопатой по замку – возиться с ним не было никакого желания, к тому же мы просто не могли ждать, сгорая от нетерпения.

«Дипломат» был заполнен пачками восхитительного зеленого цвета ровно наполовину.

– А остальные-то где?! – возмущенно воскликнула Лариска.

– Этого теперь никто не скажет, – заметила я. – Веры Николаевны больше нет.

– Ну что ж, будем искать сами, – сказала сестрица.