Мария Жукова-Гладкова - Виллы, яхты, колье и любовь

Татьяна слушала с большим интересом. Пашка, судя по виду, страдал по пиву, и я предложила ему пока сходить в кухню или в наши апартаменты и поживиться там баночкой-другой. Пашка ушел.

– Организовывала я, – скромно сообщила Сухоручко, – но дал задание и оплачивал Важа.

Мы с Татьяной переглянулись, потом посмотрели на Вальку-Магдалину.

– Ну я же вам сказала, девочки, что думаю, – заявила она. – Юля, как ты считаешь, он меня не подставит?

– Нет, по крайней мере, пока нет. Он вложил в тебя много денег, то есть в проекты, в которых ты фигурируешь. Он получает с тебя дивиденды, и не только в материальном плане. Мне Илья говорил, что прорабатывается вопрос о гастролях в Италии. Это на самом деле так?

Выяснилось, что Важа Георгиевич заказал Илье еще пару опер про Марию Магдалину, и после исследовательской работы Илья выступил с предложением написать оперы о девах-мученицах, которые считали Марию Магдалину своей покровительницей (как наша Валька). Во всех этих операх у Сухоручко будет большая роль этой самой молчаливой покровительницы, которая постоянно стоит на сцене. Важа Георгиевич проект одобрил, и в настоящее время Илья работал над «Екатериной Сиенской». Это самая знаменитая из женщин, на которых повлияла идея Марии Магдалины. Она тайно дала обет безбрачия в возрасте семи лет (как утверждают источники), а также тайно практиковала бичевание с группой друзей, опять же с раннего возраста. Родители упорно пытались выдать ее замуж, начиная с двенадцати лет, она не менее упорно сопротивлялась. В конце концов ей позволили вступить в доминиканский орден как послушнице. Это если вкратце. Подробности мы сможем узнать, когда придем послушать (а в данном случае и посмотреть) оперу.

Третья опера тоже будет о какой-то итальянке, только Валька-Магдалина не помнила, о какой именно. С этими постановками можно будет ездить на Запад с гастролями. Более того, у нас блаженные не выбирали Марию Магдалину своей святой покровительницей, как мученицы в западных странах. А Важе Георгиевичу требовалась именно она.

– А он сам какого вероисповедания? – поинтересовалась Татьяна. Мы обе не знали, плакать нам или смеяться.

– Да вроде атеист, – пожала плечами Сухоручко. – Мы, если честно, это никогда не обсуждали. Но судя по практическому подходу…

– Так, давай подробно про мощи, – попросила я. – Что он хочет сделать?

– Не знаю, – вздохнула Валька-Магдалина. – Честно не знаю. Но очень бы хотела выяснить.

Мы попросили рассказать про французскую святыню. Откуда она здесь-то взялась?

По словам Вальки, она сама прочитала (или услышала в пересказе нанятых Важей Георгиевичем людей) несколько версий. Например, в одной утверждалось, что Мария прибыла морем, как и другие святые и апостолы, которые приезжали во Францию, сошла на берег в Марселе и там стала проповедовать Евангелие. В процессе апостольской работы (а судя по Евангелиям, именно она – первый апостол) святая обратила в христианство язычника, принца Марсельского. По другой версии, она не проповедовала, а уединилась и каялась в грехах. По третьей Магдалина вместе с Лазарем и Марфой бежала из Палестины во время преследования иудеев. Там они стали бы первыми жертвами, как близкие друзья Христа. После долгого путешествия по морю они оказались во Франции. Еще одно, частое объяснение появления мощей во Франции – все возможно для господа, он делает то, что пожелает. Тем, кто сомневался в существовании святыни, рассказывали о божественном наказании, которое выпало на долю предыдущих скептиков.

– Мы нашли множество версий! – воскликнула Сухоручко. – У нас у всех просто волосы дыбом вставали! Самый здравомыслящий человек запутается! Причем кто с ней вместе только не путешествовал! Это и Максимин, и Лазарь с Марфой, и Сидоний, и еще какие-то люди. И чем она только не занималась! И проповедовала, и каялась, и уединялась, и лечила. Но результат всегда один и тот же: мощи во Франции, причем в одном определенном аббатстве, и их туда доставил вполне определенный монах, совершивший героическую «святую кражу».

– Что-что совершил? – воскликнула Татьяна. – А как насчет «не укради»?

Сухоручко рассказала нам поразительные вещи про furta sacra, или святые кражи, от которых монастыри и церкви получали огромную выгоду. Священники и монахи, каким-то образом прознав о чудодейственной силе реликвий или просто о чьей-то святости, крали священные артефакты для собственных общин. Кражи происходили с «разрешения» или даже одобрения святых (они являлись монахам и священнослужителям во сне). Затем вскрывались гробницы (естественно, по ночам), собирались кости, и вор возвращался домой. При других обстоятельствах подобное считалось бы грешным делом, совершенным против других христиан, но тут, наоборот, воров делали героями и восхваляли за добродетель. Общины хвалились кражами. Никакого позора в «святой краже» не было, потому что ее целью являлось прославление местной церкви. В особенности этим грешили монастыри в периоды упадка. Мощи помогали выправить финансовое положение.

Мирское значение мощей и различных реликвий оказалось чуть ли не более важным, чем духовное: обладание ими давало церквям, монастырям и отдельным личностям высокий статус, власть и деньги. Спрос на мощи и реликвии стал удовлетворять развивающийся бизнес. Появились предприниматели, которые продавали украденное или «обнаруженное» тому, кто больше даст.

Вообще христиане собирали мощи, начиная со второго века. Вначале, правда, это были только останки мучеников. Собирали и предметы, которых, как считалось, касались святые. Первыми ими стали интересоваться византийские императоры, в течение пяти столетий собравшие самую большую коллекцию мощей и реликвий в мире. Она рассеялась по всему свету после взятия Константинополя крестоносцами в 1204 году.

– Странно, что люди не задумываются, – сказала я, – о том, что мощи могут оказаться поддельными.

– А ты вспомни нашу соседку с первого этажа, – вдруг сказала Татьяна.

Я тут же поняла, кого она имеет в виду. Мне квартира досталась в наследство от тетки, и я съехала от родителей, а Татьяна гораздо дольше знает ту женщину, которую имела в виду. Мы неоднократно обсуждали ее с другими соседями. Она, можно сказать, помешалась на религиозности, стала разговаривать со всеми в наставительном тоне и, как кажется, воспринимает нас всех как недоразвитых, конечно, погрязших в грехе. Когда-то она была совсем другой, милой и доброй, но не сложилась личная жизнь, она осталась одна, друзей всех растеряла. Но речь сейчас не об этом. Как-то Татьяна удивилась, что эта соседка не знает совершенно никаких городских новостей. Она ответила, что «батюшка запрещает газеты читать». Невольно задумываешься – а почему?