Мария Жукова-Гладкова - Джентльмены неудачи

Сергей лежал на верхней шконке, закинув руки за голову, и глядел в потолок, словно пытаясь прочитать там ответ на мучивший его вопрос. Вопрос был вечным для русской интеллигенции: что делать? Ответ на другой, не менее часто задаваемый себе (кто виноват?), он знал. Сергей был честен с собой: виноват был он сам. Но теперь нужно в самом деле что-то предпринять! Ему ведь никто больше помогать не будет. Юлька, конечно, разобиделась. Хотя – она сама хороша, между прочим. Нет, плохо о ней он думать не будет. Все-таки она для него много сделала. Но… Стоп!

Надо бы помириться с Юлькой. Например, подослать к ней маму. И папу. И попытаться ей опять позвонить. С кем-нибудь из обслуги «Крестов» договориться. А пока… Что же делать?!

– Эй, Татаринов! Тебе малява, – крикнули снизу. Сокамерники поймали очередного «коня».

Он поблагодарил ребят, взял маляву и прочитал на своей верхней шконке, чтобы никто не увидел текст. Он знал, что в камере есть подсадка, и не одна: ментовская и, что самое неприятное, сухоруковская. Сухорукову обязательно доложат, что он получил маляву. Сергей уже знал, что думают о нем сокамерники: всякие известия и новости в тюрьме распространяются с удивительной скоростью. Быстрее, чем на воле. Да и завидовали ему – и из-за Юльки, и из-за того, что ему приходит больше всего маляв, как какому-нибудь вору в законе.

Но неужели Юлька его простила?! Вот бы здорово было!

Ан нет. Малява пришла – никогда бы не поверил – от Вячеслава Николаевича Астахова, он же Ящер. Враг моего врага – мой друг. Что ж, Славик прав. С этим утверждением Сергей полностью согласен. Месть – благородное дело. И так хотелось отомстить этому меценату хренову, Ивану Захаровичу Сухорукову! Но как?

Ящер хочет того же. Предлагает подумать. Одна голова хорошо – две лучше. Значит, следует что-то предложить Ящеру. Если Сергей что-то придумает – можно рассчитывать на помощь Славика.

Уничтожив маляву, Сергей опять уставился в потолок.

И он придумал. Он вспомнил о событиях трехлетней давности и об их продолжении. Вернее, о версии тех событий, рассказанной ему покойным тестем. Если Ящер и начнет проверять – все сойдется. Не исключено, что он и так знает, как тогда пришлось побегать Ивану свет Захаровичу, как понервничал господин Сухоруков, а сколько он бабок потерял… На душе сразу потеплело. Так приятно думать о неприятностях твоего врага! И еще больший кайф – планировать его дальнейшие неприятности. Но даже не это было главным. Таким образом можно потребовать у Ящера помощи с освобождением. Сергей же не в состоянии показать место, оставаясь в «Крестах»?

Сергей не сомневался: Ящер заинтересуется. И оказался прав.

Вячеслав Николаевич Астахов, он же Ящер, в очередной раз встречался с адвокатом.

– Значит так, Зиновий Яковлевич, запоминайте. Костя должен навести справки…

– Если я вас правильно понял, Слава, – открыл рот Зиновий Яковлевич после того, как Ящер закончил перечисление инструкций, – вам-таки надо узнать, был хипиш или не было хипиша? [1]

Ящер кивнул.

– Какие еще будут указания?

– Пусть Костя регулярно докладывает мне, чем занята Смирнова. Пусть установит за ней слежку. Двадцать четыре часа в сутки. Где она бывает, с кем встречается…

– Вас она-таки интересует как женщина?.. – уточнил Зиновий Яковлевич. Ему действительно было любопытно. Чтобы Славик, которого он впервые представлял, когда тот залетел по малолетке, так интересовался какой-то женщиной?! Такое на памяти Зиновия Яковлевича было впервые. Ему доводилось в прошлом помогать Славику в решении кое-каких юридических вопросов с дамами, но чтобы Славик хотел установить за кем-то слежку? Ему всегда было плевать на женщин как таковых.

– Да я эту стерву… – Ящер сжал кулаки и все-таки не стал произносить вслух то, что он сделал бы со Смирновой. Возможно, просто еще не придумал. Но это явно касалось сворачивания шеи или чего-то подобного. – Нужно знать, чем она занята, чтобы успеть подготовиться! – рявкнул Ящер. – И вообще, пошевеливайтесь! Сколько мне еще тут париться?! Чай, не на курорте сижу!

Ящер не мог рассказать Зиновию Яковлевичу обо всех деталях своего нынешнего положения в камере. Не позволяла мужская гордость. Но Славик прекрасно понимал, что ничего хорошего от сокамерников в ближайшее время его не ждет. Можно подкупить сотрудников, но те, кто вместе с ним волею судьбы оказались на нарах, скорее будут выполнять указания человека с авторитетом (вполне определенным), Ивана Захаровича, какими бы деньгами их ни закидывал Славик. И лучше не закидывать. А сокамерники уже выполняют указания Сухорукова, потому что от кого же еще эти инструкции могли поступить? И сам Иван Захарович его предупреждал…

Пребывание в «Крестах» для Ящера становилось невыносимым. Требовалось что-то срочно предпринять, потому что, как прекрасно понимал Вячеслав Николаевич, в ближайшее время станет еще хуже.

Сибирские ребята собирались в Питер. Отец одного из них недавно ездил туда в командировку и по возвращении сообщил сыну: у ихних «Крестов», оказывается, музей есть! Отец даже туда сходил, и музей произвел на него большое впечатление. Гораздо большее, чем Эрмитаж. Видимо, потому, что в картинах папаша не смыслил ничего (только в синей росписи по телу), а поделки зеков-умельцев его очень даже заинтересовали. Как, впрочем, и все остальное, что экскурсантам показывают. Папаша впервые в жизни ходил в тюрьму на экскурсию.

Ребята тоже решили съездить. Гульнуть в северной столице – злачных мест там навалом, весна уже давно вступила в свои права, так что погреются после своих сибирских морозов, телок валютных трахнут – тех, которых в «Интердевочке» показывали.

К большому удивлению ребят, старшой, Вадим Дмитриевич, тоже захотел поехать. Ребятам, конечно, он не стал объяснять, почему, да и слишком высоко он стоит над ними, чтобы перед ними отчитываться. Ребята сами догадались: Вадим Дмитриевич не только в музей «Крестов» сходить хочет. Дела у него какие-то в Питере.

– Да вроде же у него партнер там был года три тому назад или, может, два, – вспомнил один из парней. – Потом они что-то не поделили. Брательник мне старший говорил.

Сейчас у брательника уже не уточнишь – парится брательник в одном из острогов, закрыли его на четыре года.