Татьяна Полякова - С чистого листа

– Сочувствую, – буркнула я. – Только как бы скверно вы себя сейчас ни чувствовали, поверьте на слово, мне еще хуже.

Он кивнул, вроде бы соглашаясь:

– История, прямо скажем, фантастическая.

– Другой нет. Я хочу знать, кто я, то есть кем я была четыре месяца назад.

Савушкин достал из кармана фотографию и протянул мне. На снимке был Геннадий Андреевич. От его самоуверенности и следа не осталось, совершенно безумная физиономия.

– Знаете его?

– Да, – со вздохом призналась я. – Именно он выдавал себя за командира какой-то сверхсекретной группы, в которую якобы входили я и Павел.

– А если это действительно так? – помедлив, спросил Глеб Григорьевич. – Конечно, глядя на вас, трудно представить, что это правда, но… чего только в жизни не бывает. Это я к тому говорю… это я к тому, – с невеселой улыбкой продолжил он, – что мы ненароком можем влезть со своим расследованием в такое дерьмо…

– Так вот что вас беспокоит, – разозлилась я.

– Марина Геннадьевна, – он поднял руку в предупредительном жесте. – Я человек маленький, у меня начальство есть, пусть оно и ломает голову.

– А у меня подруга, которую убили, и шеф, который тоже погиб.

– Вот именно. Значит, кроме Самсонова, у вас свидетелей нет.

– Вы что, в убийствах меня подозреваете? – ужаснулась я.

– Я обязан проверить всех, в том числе и вас, Марина Геннадьевна, это моя работа. Все четыре убийства совершил один и тот же человек. По крайней мере, об этом свидетельствуют оставленные им записки. Скажите, среди ваших знакомых нет мужчины высокого роста, бритого наголо, с большим количеством татуировок? По показаниям свидетелей, не только руки у него покрыты татуировками, но и шея, и даже затылок.

Я невольно усмехнулась:

– В день своей гибели мне звонила Ирина и сообщила, что накануне познакомилась с молодым человеком. По ее словам, он выглядел необычно. Все тело у него покрыто татуировками. Я еще сострила, что их знакомство оказалось слишком близким.

– Соседи видели ее с этим парнем, он провожал ее до подъезда. Для человека, задумавшего убийство, он вел себя слишком самоуверенно, – вздохнул Глеб Григорьевич. – Возле антикварного магазина, незадолго до преступления, также видели высокого мужчину с татуировками. Он разглядывал витрину, как будто нарочно привлекая к себе внимание. Теперь что касается вашего шефа. Один из жильцов его дома столкнулся в подъезде с молодым человеком, тот выходил из лифта. Одет был в ветровку, на голове бейсболка. Он на ходу застегивал «молнию», и свидетель обратил внимание на его руки, сплошь покрытые татуировками.

– Я видела похожего парня, – кивнула я. – Правда, на татуировки не обратила внимания, он держал руки в карманах. Задел меня плечом, нарочно задел. И усмехнулся.

– У вас не создалось впечатления, что вы встречали его раньше?

– С уверенностью могу говорить только о последних четырех месяцах. За это время мы с ним ни разу не встречались.

– На автоответчике вашей подруги осталось сообщение. Довольно странное. А еще записки. Убийца, безусловно, пытался привлечь чье-то внимание.

– А если он просто псих?

– Допустим. Но сути дела это не меняет.

– Предположим, он жаждал вашего внимания.

– Тогда стоило обратиться к адресату во множественном числе.

– А если его интересует кто-то конкретный? Я имею в виду следователя?

– И этот вариант мы рассматривали. По нашей базе данных человека, подходящего под это описание, нет, так что вряд ли его интересует кто-то из нашего ведомства.

– Он мог изменить внешний вид. Допустим, раньше он был с волосами до плеч и без татуировок, – предположила я.

– Мог, – кивнул Савушкин. – Если он все еще разгуливает по городу, мы его найдем. С такой колоритной внешностью в толпе не затеряться. А теперь что касается вас. Я могу вам предложить только одно: завтра утром в моем кабинете написать официальное заявление.

Я усмехнулась, а он пожал плечами:

– Согласитесь, глупо ожидать от меня другого.

– И что произойдет после того, как я напишу заявление?

– Будем работать. Не стану скрывать, что ваша история особого доверия не внушает. Подтвердить ее может только Самсонов, но и на его слова я бы не стал полагаться.

– Почему? – нахмурилась я.

– Я сделал запрос по месту его жительства и очень скоро получил ответ. Правоохранительные органы давно к нему приглядываются, и для этого есть серьезные основания. Не будь он везунчиком, сейчас бы отдыхал в тюрьме. И чтобы такой тип добровольно явился в следственный комитет…

– Что вы хотите сказать? – не поняла я.

– Я хочу сказать, вполне возможно, что он сделал это под давлением.

– То есть попросту оговорил себя?

– Бывают разные обстоятельства… У него есть жена, правда, бывшая, и ребенок. Так вот, я позвонил коллегам, и они отправились к ней домой. По словам соседей, женщина с сыном живет на даче. Кстати, соседка сказала, что Самсоновой, то есть Омельченко Ларисой Олеговной, интересовались работники милиции, мужчина и женщина. Коллеги связались с участковым, и он съездил в деревню, где у Самсоновой дом. Ни женщины, ни ребенка там нет, хотя соседи пару дней назад ее видели. Видели также машину, «БМВ». Это случайно не та самая, что стоит сейчас возле входа в кафе? – усмехнулся Савушкин.

Я покосилась на Алексея, он сидел с отрешенным видом, вроде бы к разговору не прислушиваясь.

– После того как мы расстались с Павлом, я его искала. А его жена решила нам помочь, – не очень убедительно соврала я.

– Добровольно? А где она сейчас?

– В двадцати километрах от города. Мы не держим ее под замком, в этом вы сами можете убедиться.

– Если честно, очень бы хотел убедиться.

– Тогда поехали, – вздохнула я. Он поднял брови, демонстрируя удивление и недоверие одновременно, а я добавила: – Никаких сюрпризов, можете мне поверить. Завтра она собиралась вернуться домой.

– Надеюсь, что это так.

– Скажите на милость, зачем мне врать? Я ведь сама пришла к вам за помощью.

– Что ж, едем, – кивнул Савушкин и покосился на Алексея, который его взгляд попросту проигнорировал. Сомнения Глеба Григорьевича были мне понятны, ехать с нами он вряд ли считал удачной идеей, однако своих переживаний по этому поводу не демонстрировал.

– Пожалуйста, поверьте мне, я не меньше вашего хочу разобраться в этой истории. Точнее, куда больше, – сказала я.

– Надеюсь, прогулка за город много времени не займет. Я поеду на своей машине. Вы не против?

– Конечно, нет.

Что я еще могла сказать? Для меня все складывалось хуже некуда. Савушкин прав, единственный мой свидетель Павел, а ему, как только он узнает, что семья в безопасности, ничего не стоит отказаться от своих слов. И что останется? Спятивший Геннадий Андреевич? Допустим, через некоторое время он придет в себя, и тогда обвиняемыми в убийстве девяти человек станем мы. Если прибавить к этому похищение Ларисы и ребенка, длительное тюремное заключение нам обеспечено. Конечно, в подвале женщину мы не держали, но запугали основательно. Савушкин по дороге позвонит своим, и нас незамедлительно арестуют. Пожалуй, я дурака сваляла, решив с ним встретиться.