Валерия Вербинина - Черный нарцисс

– Знаешь, – внезапно сказал Никита, – иногда я жалею, что не сдох тогда, не сгорел заживо. Да.

– Я вовсе не это хотела сказать, – пробормотала Виктория, терзаясь неподдельным раскаянием. «Какого черта я вообще распустила язык?»

– Нет, ты хотела сказать именно это. И вообще все вы говорите мне одно и то же. Что ты, что Вероника, что родители.

О его родителях Виктория слышала не впервые, хотя Никита редко о них упоминал. Судя по всему, они были безнадежные провинциалы, честно проработавшие всю жизнь и потерявшие все сбережения в результате потрясений 90-х. Кроме родителей, у Никиты имелся еще брат, тоже подававший надежды в спорте – до того, как подсел на наркотики. Никита долго пытался его вылечить и в конце концов добился успеха, но нервов, по-видимому, у него эта история отняла еще больше, чем денег. Во всяком случае, Виктория несколько раз слышала от него, что смертная казнь продавцам наркотиков – это хорошо и что в некоторых азиатских странах поступают правильно, расстреливая дилеров к чертовой матери.

– Давай не будем ссориться, ладно? – примирительно попросила Виктория. – У меня из головы не выходит, что пять человек убить, как в моей книге… почти как в моей книге… и никаких следов, никаких свидетелей, ничего нет.

Никита метнул на нее быстрый взгляд.

– И что? Ты собираешься сама во всем разобраться?

– А я должна сидеть сложа руки, по-твоему?

– Нет, но что реально ты можешь сделать? Я понимаю твое желание найти тех, кто на твоих глазах взорвал твоего… – Виктория вся напряглась, и он, очевидно, заметил это, – одноклассника, и что кто-то убивал по твоему роману, тоже приятного мало. Но как ты собираешься его найти?

Виктория немного подумала.

– Для начала осмотреть место преступления… то есть места… начиная с самого первого. Поискать свидетелей, может быть, Антон что-то упустил… Ведь нужно-то совсем немного, Никита! Всего один свидетель!

– Да брось ты, – отмахнулся гонщик. – Про свидетеля я все тебе скажу: даже если он что-то видел и понял, что именно видел, он сразу же постарался все забыть. «Потому что это ненормальная страна, где власти, в любом виде, нет доверия. Ее не уважают и презирают, а власть, замечу в скобках, делает все, чтобы это презрение оправдать». – Он прищурился. – Кто написал, а?

– Ты читал «Призраки забытого лета»? – удивилась Виктория.

– Поздравляю, вы выиграли, приз в студию! Я вообще-то читать умею, к твоему сведению, – отозвался гонщик, вставая с дивана и подходя к ней. – И очень понимаю твое стремление догнать, схватить и расправиться.

– Ни о какой расправе речи не идет, – поспешно сказала Виктория.

– Ну да, а если ты найдешь того, кто подложил бомбу, ты просто погладишь его по головке. Так, что ли? Да ты порвешь его на части, если будешь уверена, что тебя никто не увидит.

«Это что-то новенькое… – в смятении подумалось ей. – Он обо мне говорит или о себе и о том гонщике? Неужели Никита действительно его убил?»

Никита взял ее за руки и сжал их.

– Я знаю, что тебе снится и почему ты ворочаешься по ночам и стонешь во сне, – сказал он, глядя ей прямо в глаза. – Я не слепой и все вижу. И я так тебе скажу: ты можешь делать что хочешь. Только помни, что это все равно ни к чему не приведет. Для очистки совести – действуй. Но толку не будет никакого. И ровным счетом ничего не изменится.

«Только бы не расплакаться, – мелькнуло в голове у Виктории. – Только не это… черт, до чего же противно быть совсем слабой».

Но она все-таки расплакалась, уткнувшись лицом в плечо гонщика и забыв о своих подозрениях, о том, что совсем недавно была готова окончательно с ним поссориться. И когда Никита стал целовать ее и притянул к себе, Виктории сделалось немного, но легче.

Капли дождя стучали по лужам, и в них надувались пузыри, которые тотчас же лопались. Виктория зябко поежилась и покрепче стиснула ручку своего зонтика, напоминавшего о лете и сказочных островах.

После беседы с Антоном на кухне Виктория решила, что переоценила внушающего доверие следователя. Он явно был слишком молод для того, чтобы раскрыть такое сложное дело. Однако теперь ее мучило другое сомнение – не переоценила ли она свои собственные силы, когда сама решила попытаться отыскать… ну, хоть что-нибудь, если называть вещи своими именами.

Свободной рукой она достала из кармана распечатку статьи, взятой из Интернета, с нечеткой фотографией. Дождь, который словно дожидался этого, тотчас же изменил направление, полил по косой, забрался под зонтик и намочил распечатку, она сразу стала расползаться. С чувством досады Виктория смяла мокрый листок.

Впереди темнел дом, возле которого, если верить статье, было найдено тело Кати Бородиной. Но отчего-то Виктория не спешила туда идти.

Ей было неуютно, как будто Катин призрак до сих пор бродил в этих местах, и одновременно Виктория чувствовала себя не в своей тарелке, как, наверное, и любой писатель, решивший повторить поступки какого-либо из своих героев. Несколько мгновений она даже подумывала уйти, но тут же ей стало стыдно. Не для того, в самом деле, она специально приехала сюда, чтобы убраться восвояси несолоно хлебавши.

Виктория плохо продумала план расследования, положившись на то, что будет действовать по обстоятельствам. Обстоятельства же сложились следующим образом: дождь выгнал с улицы всех праздных прохожих, остались мокрая песочница с ржавыми качелями, дом, насупившийся всеми своими окнами, и пасть подворотни, в которой нашли Катин труп.

Виктория потопталась под зонтом, бросая по сторонам отчаянные взгляды, но делать было нечего. Чувствуя в душе тяжесть, непередаваемую словами, она двинулась к подворотне.

Это была скорее арка – две кирпичных стены, плиты перекрытий над головой и безыскусное граффити с орфографическими ошибками. Пахло плесенью и сыростью, но уж никак не смертью. Да и вообще, ничто не указывало, что недавно тут обнаружили чей-то труп.

Виктория развернула распечатку, чтобы убедиться, что она не ошиблась и это та самая подворотня. Мимо протрусила смешная крошечная собачка в красном комбинезончике, за которой следовала бодрая старушка лет шестидесяти в полиэтиленовом дождевике. Сколько Виктория помнила себя, ее неизменно удивляла стойкость собачников, которые выгуливали своих любимцев в любую погоду и любое время суток. Сама она не решалась завести даже рыбок, не говоря уже о более крупном животном.

Старушка зыркнула на Викторию и проследовала своим путем, а писательница предалась невеселым мыслям. Ну вот пришла она на место преступления, можно сказать, стоит на нем, и что дальше? Что нового это прибавляет к ее знаниям? Да ничего.

«Может быть, найти местного дворника и попробовать его расспросить…»