Ольга Хмельницкая - Идеал на витрине

– Угу, – сказала Марина и на всякий случай потрогала пятую точку, но там не обнаружилось ничего подозрительного.

Таня прошла мимо консьержки, проводившей ее долгим взглядом, и нажала на кнопку лифта. Ее родители жили на девятнадцатом этаже многоэтажки, откуда была видна половина города. Несколько минут Таня не решалась нажать на звонок, потом вспомнила об испорченных вещах, переполненном мусорном ведре и вечной яичнице на ужин и нажала на звонок. Дверь открылась почти мгновенно. На пороге стояла ее бабушка. Бабушку Таня боялась больше всего: с холодными глазами, твердой линией подбородка и плотно поджатыми губами, она всегда была сурова и невозмутима. От нее невозможно было ожидать сочувствия, она всегда и во всем считала себя правой.

– Явилась, – сказала бабушка, – на кого ты похожа?

На ее лице отразилось презрение. Тане идея прийти домой сразу перестала казаться хорошей. Бабушка с плохо сдерживаемой гадливостью посмотрела на пирсинг в брови и носу внучки. В прихожую вошла мать. У нее были такие же холодные глаза, как и у бабушки.

– Вернулась? Поняла, что сама ни на что не годна? – спросила ее мама. – Иди ужинать и ложись спать. Завтра мы с тобой поговорим.

Таня продолжала стоять на пороге.

– Ну? – произнесла бабушка. – Ты чего стоишь?

Таня зашла.

«Где бы найти такого мужчину, чтобы не готовить и не убирать и с родителями не жить», – думала она, снимая обувь.

Мать и бабушка следили за ней холодными рыбьими глазами.

Инна Сергеевна позвонила Марине рано утром.

– Да, – сонно сказала Марина, измученная сном про липнущую к попе седушку.

– Марина Владимировна, у нас ЧП, – сдержанно произнесла Инна Сергеевна, – магазин на ночь не был поставлен на сигнализацию. Более того. Он заперт изнутри. В дверях торчит ключ. Мне только что звонил Артем, он уже пришел на работу, но не может попасть внутрь. Я еду в магазин, стою в пробке, буду минут через сорок.

– Едем, – коротко ответила Марина и отключилась.

– Это Инна Сергеевна, – сказала она мужу, – в магазине произошло что-то странное. Он заперт изнутри и не поставлен на сигнализацию.

– Кто там оставался вечером? – тут же спросил Дима. – Кто-то заперся и все еще сейчас там находится?

У Марины появились нехорошие предчувствия.

– Поехали туда, – произнесла она.

Перед магазином стояли семь человек: Инна Сергеевна, в которой не было ее привычного лоска, Лариса с круглыми и любопытными глазами, а также Люся, которой позвонила Инна Сергеевна. Миша курил сигарету, Айгуль разговаривала с кем-то по телефону, Артем заглядывал через стекло в магазин, приподнимаясь на цыпочки. Таня, в брови, в языке и в носу у которой не было привычного пирсинга, стояла в сторонке. Помня ее вчерашнюю «откровенность», от нее все старались держаться подальше.

– Кроме Полины Ульяновны некому, – сказала Инна Сергеевна. – Но почему она осталась вечером в магазине? Артем же должен был все закрыть и поставить на сигнализацию?

Теперь, когда возникла нештатная ситуация, было видно, что она не столь молодая и юная, какой изо всех сил пыталась казаться.

– Да, Полина Ульяновна меня попросила, – подтвердил Артем, – сказала, что у нее еще много работы и что она сама все сделает. Я вышел, она прошла со мной к двери и закрылась на ключ. Вон он торчит, я вижу.

– А черный ход?

– Тоже закрыт изнутри, его последний раз открывали позавчера. Снаружи он тоже не открывается. Придется вскрывать замки, – произнесла Инна Сергеевна.

– Она пожилая женщина, – проговорила Лариса, – у нее могло просто с сердцем стать плохо.

– Она вовсе не производит впечатления больной, – не согласилась Айгуль, – да, полновата, да, в возрасте, но гвозди бы делать из таких людей, старых коммунистов, не было б в мире крепче гвоздей.

Артем продолжал заглядывать в витрину.

– Дверь надо ломать, – сказал он, – изнутри в замке торчит ключ.

– Она кому-нибудь звонила? Вчера вечером? – спросила Инна Сергеевна и посмотрела на Диму.

– Мне, – ответила Марина, – Полина Ульяновна сказала, что составит к завтрашнему дню список всех недостач с размерами, расцветками и временем пропаж.

– А разве еще точно не известно, что это – дело рук Ксении, которая сейчас под арестом? – спросила Лариса.

Артем повернулся и посмотрел на Ларису долгим неприязненным взглядом. Потом он таким же долгим неприязненным взглядом посмотрел на Таню.

– Ты ее сообщник, – вдруг заявила Таня, – вот и защищаешь Ксению.

– С ума сошла? – отозвался Артем. – Я же ее и поймал.

Люся скромно стояла в сторонке. Миша украдкой посматривал на нее, стараясь не слишком пялиться.

Приехала милиция, дверь вскрыли, все вошли в магазин, озираясь по сторонам.

– В кабинетах никого нет, – сказали милиционеры, – проверьте примерочные кабинки, склад, подсобки.

Инна Сергеевна, у которой на щеках горели пятна, побежала в складские помещения. Лариса проверила кабинки, Таня стояла, сложив руки на груди, Артем осматривал замок, Дима наблюдал за всеми своими темными проницательными глазами.

– Она в туалете, – сказала мужу Марина, – сто процентов.

– Да я не сомневаюсь, – ответил Дима, – пойдем и проверим?

– Да, – кивнула Марина.

Но они не успели. Инна Сергеевна вернулась со склада и подергала дверь туалета. Заперто изнутри.

– Она там, – сказала она хриплым голосом, – закрыто.

Инну Сергеевну затрясло. Ее стройная фигурка, казалось, нервно завибрировала, как будто рядом заработал отбойный молоток. Несколько минут спустя стражи порядка вскрыли замок. Дверь распахнулась.

– А-а-а-а-а! – закричала Инна Сергеевна, отступая и прижимая руки к щекам.

Марина и Дима подошли и заглянули через ее плечо. Полина Ульяновна лежала на полу, головой почти упираясь в зеленое пластиковое ведро. Ноги у нее были поджаты. Падая, она зацепила металлический цилиндр с ершиком, купленный в ИКЕА. Стальная ручка ершика поблескивала рядом с грузным телом товароведа. Крови не было видно. Темно-серый каменный пол выглядел абсолютно чистым.

– Она полностью одета, – констатировал Дима.

– Ага, – согласилась Марина. – А туалет и впрямь оказался нехорошим.

– Сердечный приступ скорее всего, – сказал один из милиционеров, – крови нет, женщина пожилая, все было заперто – и магазин, и собственно туалет. Нет ни малейших оснований подозревать, что смерть – криминальная.

– Это может быть отравлением, – предположила Инна Сергеевна. – Это определенно отравление. Я чувствую, тут дело нечисто.

– Проверим, – произнес крупный майор с торчащими в стороны мясистыми ушами.

Дима задумчиво смотрел на труп.

– Все это неспроста, – сказала Марина, отрезая ножом ломтик от блинчика с семгой и макая его в сметану. – Я не сомневаюсь, что кто-то подсыпал Полине Ульяновне отраву. Перед самым уходом кто-то, например, угостил Полину Ульяновну конфеткой. Или бутербродом. Или чашечку кофе налил. Слыхал про старинный восточный обычай давать осужденному чашечку кофе с бриллиантовой пылью?