Ольга Володарская - Свидание с небесным покровителем

Водрузив компьютер на тумбочку, Марго уселась на стул с отломанной спинкой (его давно пора было выкинуть, но Базиль все жалел) и принялась набирать петли. Когда-то в детстве и ранней юности она прекрасно вязала. Но с годами занятие это забросила и навык утратила. Так что теперь, после десяти лет, пальцы не слушались и петли получались то слишком тугими, то чересчур слабыми. Промучившись минут двадцать и просмотрев сцену знакомства Эдварда Льюиса с Вивиан, Марго получила пять кривых рядов, которые походили на что угодно, только не на резинку детской шапочки. «Полюбовавшись» на свое творение, она, чертыхаясь, сняла вязанье со спиц, все распустила и начала по новой.

К тому моменту, когда Эдвард влез на балкон Вивиан с зонтом в руке и цветами в зубах, Марго исправилась. Ряды стали ровнее, и работа начала продвигаться быстрее. Почти полшапочки уже было готово! Марго решила еще минут десять повязать, а потом пойти в кухню, чтобы чем-нибудь перекусить, когда зазвонил городской телефон.

Отложив спицы в сторону, Марго заспешила в комнату. Трубка радиотелефона, как всегда, нашлась не сразу. Все домашние бросали ее прямо там, где заканчивали разговор. На сей раз она обнаружилась в ванной. Видимо, Митя болтал с кем-то, когда брился, прежде чем уйти на службу.

– Алло! – выпалила Марго, хватая трубку.

В ответ она не услышала ни слова. До нее донеслось только шумное дыхание.

– Алло, слушаю вас! Говорите…

– Здравствуйте, это квартира Голушко? – услышала Марго далекий мужской голос. Он был так тих, что приходилось напрягать слух, чтобы разобрать слова.

– Добрый вечер. Да, это квартира Голушко.

– Митрофан Васильевич дома?

– Нет, он еще на работе…

– А когда придет?

– Обычно он возвращается в седьмом часу. Иногда позже…

– А раньше?

– Очень редко… Вы же понимаете, какая у него служба…

– Ясно… – Пауза. – Спасибо… До свидания.

– Может, передать что?

– Нет, не стоит. Я ему завтра позвоню. На работу.

И не успела Марго сказать мужчине «до свидания», как услышала в трубке частые гудки отбоя. Вернув трубку на базу, она прошла в кухню и стала мыть посуду. Есть расхотелось. Звонок незнакомца произвел на Марго странное впечатление. Слыша его далекий голос, она ощущала покалывание между лопаток. Точно такое же беспокоило ее в те мгновения, когда некто сверлил ее взглядом. Да и после того, как разговор закончился, на душе остался неприятный осадок. И растворился он только после того, как домой вернулся Митрофан.

– Митрофан Васильевич! Это бомба! – с этим криком Славик влетел в кабинет старшего следователя в четверг утром.

Митрофан в это время раскладывал по тарелкам завтрак: бутерброды со свиным рулетом, помидорки черри и облитые шоколадом печенюшки. От Славиного вопля он вздрогнул и выронил пучок укропа, которым намеревался украсить бутерброды. За последние дни изменились не только его гастрономические пристрастия, но и эстетические вкусы. Если раньше Митрофан совсем не обращал внимания на вид поглощаемой им пищи, то теперь, перед тем как поднести ее ко рту, разглядывал: насколько аппетитно выглядит.

– А потише нельзя? – недовольно пробурчал Митрофан, поднимая укроп и красиво укладывая его на тарелку с рулетом. – Орешь, как потерпевший…

– Простите… – смущенно проговорил Слава. – Можно… войти?

– Да ты уже… – Голушко красноречиво посмотрел на ноги парня, носками упирающиеся в ножку его письменного стола. – А теперь садись!

Славик плюхнулся на стул.

– Смирнова в коридоре не видел? – спросил Митрофан.

– Нет, – покачал головой Слава. Затем вынул из сумки запотевший полиэтиленовый пакет, а из него – шесть аппетитных и все еще теплых пирожков и уложил их ромашкой. – Я специально выглянул на лестницу, чтоб посмотреть, не поднимается ли он… Но Смирнова поблизости видно не было…

– Ничего, сейчас появится… – Митрофан включил чайник. – Леха как таракан, всегда бежит на запах съестного…

И точно! Стоило только Голушко взять с тарелки два бутерброда (один он положил на салфетку перед Славиком, второй направил к своему рту), как дверь распахнулась и на пороге материализовался Алексей.

– Без меня жрете?! – вскричал он возмущенно. – Ну, вы и гады!

И, за считаные секунды преодолев расстояние от двери до стола, схватил одной рукой помидорину, второй – кусок грудинки.

– Смирнов, ты хлебушек тоже бери, не стесняйся, – со смешком бросил ему Митрофан.

– Шпашибо… – откликнулся Леха, успевший затолкать «добычу» в рот. – Я, как Винни-Пух, люблю всего побольше и без хлеба!

– Отличное сравнение! Ты еще и в гости по утрам любишь ходить… И всегда на халяву!

– Почему это? Я вчера хлеб приносил!

– Хлеб стоит пятнадцать рублей…

– Семнадцать! – поправил его Смирнов и слямзил еще один кусок свинины. – Он же из частной пекарни…

– Хорошо, семнадцать. А за рулет я отдал двести. Мне, Леха, для тебя, конечно, ничего не жалко, но ты бы хоть свою ужасную колбасу прихватил, а то нечестно как-то…

– Вот не зря говорят: «Хохол родился – еврей удавился», – изрек Смирнов, хватая новый кругляш рулета и накладывая его на пирог. – Жадный ты, Митя! Зарплата у тебя на целых две тысячи больше, а ты из-за двухсот рублей начинаешь…

– А у Славы меньше, чем у тебя, на ту же сумму. Почему ты его не кормишь?

– Он с мамой живет. Она ему вон какие замечательные пироги печет! А кто меня накормит, сиротинушку?

– Любимая жена, например…

– Заставишь мою Люсьену вставать в шесть утра, чтобы мне завтрак приготовить! Она считает, что мужика не фиг баловать…

– В общем, правильно считает… Яичницу ты и сам в состоянии пожарить.

– Да ну… Лень мне! Да и времени на это жалко. Я встаю за двадцать минут до выхода. Умываюсь, бреюсь, одеваюсь – и вон из дома. Если колбаса в холодильнике есть, беру с собой. Если нет, надеюсь на друзей, которые не дадут умереть с голоду мне, бедному, несчастному…

– Какой же ты, Смирнов, наглый!

– Что есть, то есть, – хмыкнул Леха, но на лице его не было ни капли раскаяния. – А чай мы сегодня пить будем?

– Будем, – обреченно молвил Митрофан. – А пока вода закипает, Слава нам выложит свою новость, которая, по его словам, тянет на бомбу…

Паренек тут же отложил в сторону бутерброд, вытер руки о штаны и, вытащив из сумки несколько листов, покрытых ровным печатным текстом, положил их перед Митрофаном.

– Что это? – полюбопытствовал Леха, сгибаясь над столом, но не для того, чтобы прочесть текст, а дабы незаметно стащить помидорину.

– Распечатка переписки покойной Ольги Соколовой с неким Габриелем. Плюс… – Стажер отложил в сторону три листа. – Распечатка переписки Петра Синицына с неким Габриелем… Плюс… – Еще два листа перекочевали влево. – Распечатка переписки Геннадия Сидорова все с тем же Габриелем…