Наталья Борохова - Адвокат под гипнозом

Доктор недооценивал пациента. Профессор Каменев оказался твердым орешком. Несмотря на то что его мозг был затуманен горем и соображал он сейчас туго, предложение о новой женитьбе он отверг безоговорочно. Не помогли ни задушевные беседы, ни примеры из практики, когда старики чудесно исцелялись, попав в объятия юных дев. Тогда в ход пошла тяжелая артиллерия. В дело вступила Вероника. Она ассистировала доктору: укладывала профессора на кушетке, словно невзначай касалась его своим телом. Конечно, ее груди с остро торчащими сосками, едва не вываливаясь из глубокого выреза, действовали на пациента сильнее, чем наркоз. Боль, как по волшебству, притуплялась. Старик и вправду забывал, зачем сюда пришел, позволяя его нежить и баюкать, как младенца. Он жаловался ей, а она, уложив его голову себе на колени, гладила седые волосы и молчала, позволяя ему выговориться.

– Попробуйте гипноз! – шипела она, а Левицкий следовал ее прихотям. Сознание мужчины напоминало сейчас губку, впитывающую информацию, которую доносил до него доктор. Предложение руки и сердца последовало после нескольких сеансов…

Напрасно Левицкий надеялся, что штамп в паспорте Вероники избавит его от ее докучливого общества. Она настояла на том, чтобы муж продолжал лечение у психотерапевта.

– Старик похож сейчас на зачарованного, – говорила она. – Стоит ему прервать общение с тобой, и очарование исчезнет. Кто его знает, что тогда взбредет ему в голову.

Она стала к тому времени важной дамой, щеголявшей в мехах и бриллиантах. Теперь у нее появились даже личная машина с шофером и кредитная карта, которой она пользовалась направо и налево. Больше всего на свете она стала бояться все это потерять.

– Ты должен заставить старика сделать завещание в мою пользу, – озвучила она новое требование, которое показалось Левицкому разумным. В конце концов, старик в критическом возрасте, здоровьем не блещет, в любой момент может взять и отойти в мир иной, не выдержав любовных утех с молодой женой. Неужели тогда Ника останется голой и босой? Успех следовало закрепить…

Получилось даже лучше, чем они предполагали. Если мужчина когда-то упрямился, не желая жениться, то к предложению насчет завещания отнесся как к чему-то само собой разумеющемуся.

– Конечно, я сделаю, как нужно, – говорил он, поглаживая ее по плечу. – Ты моя жена и вправе рассчитывать на все, что я имею. Надеюсь, если со мной что-нибудь случится, ты не обидишь Кристину.

– Я отнесусь к ней как мать! – заявила Ника, даже не краснея ото лжи.

Это была заслуга Левицкого. В течение нескольких сеансов он терпеливо формировал в сознании старика образ этакой женщины-матери, нового воплощения Наины. Он искусно играл на чувстве вины, заставляя стрика испытывать угрызения совести за то, что он не сделал когда-то для своей супруги. Когда страдания и вовсе становились невыносимыми, спасительным лучом надежды брезжил новый совет: грехи можно замолить, предоставив теперешней жене все то, что не имела прежняя. Деньги и ценности никогда не играли в жизни ученого значительной роли, и поэтому он отнесся к предложению Левицкого записать все имущество на Веронику с легкостью. Всего час у нотариуса, и проблема решена. Всего делов-то! Профессор и не сомневался, что Наина, глядя на него с неба сквозь обрывки облаков, посылает ему свое благословление. Он нашел для Кристины новую маму!

Вероника, не хуже героини из известной сказки о рыбаке и рыбке, даже не думала успокаиваться. Получив приятное известие о завещании, она впала в депрессию, чем не замедлила поделиться с доктором.

– Я чертовски устала, – говорила она, закинув ноги на спинку кресла. – Ты не представляешь, какая это мука – жить со стариком.

– Я предупреждал тебя, – напомнил Левицкий. – Ну да полно расстраиваться. В конце концов, ты всегда можешь развестись.

– Развестись?! Да ты с ума сошел? Опять стать нищей? Нет, уж… Вот если бы старик вдруг взял да умер…

– Боюсь, это не в моей власти, – усмехнулся доктор.

– Разве? А мне казалось, ты можешь для меня кое-что сделать.

– Задушить его на одном из моих сеансов или воткнуть ему в спину нож? – забавлялся он. – Нет, боюсь, эта роль мне не по силам.

Но Вероника и не думала шутить. Слово за словом она поведала ему свой чудовищный замысел.

– Мозг старика работает, как компьютер. Чего уж проще изъять оттуда одну программу и заложить другую, направленную на самоуничтожение! Ты видел когда-нибудь, как он переходит дорогу? Замечательное зрелище. Эта старая клуша, Наина, разработала для него специальную инструкцию, которую он выполняет неукоснительно. Если поменять в ней пару предложений, все произойдет само собой, нам даже рядом стоять не придется.

Сначала доктор не воспринял ее слова всерьез, слишком уж фантастической показалась ему идея. А когда понял, что она не шутит, испугался всерьез.

– Ты за кого меня принимаешь? До этого я помогал тебе, поскольку ощущал за собой некоторый долг. Я должен был помочь тебе устроиться в жизни и излечить старика… Что? Почему ты смеешься?

Вероника хохотала безудержно.

«Она сошла с ума!» – мелькнуло у него в голове. Вот она разгадка, объясняющая ее странное предложение.

– Ох, какой же ты смешной! – выдохнула она, вытирая выступившие на глазах слезы. – Что ты там говорил про долг? Умора! Скажи правду, ты помог мне, опасаясь, что я сообщу в комиссию по этике твою сомнительную подноготную и тебя лишат лицензии. Кому тогда нужна будет твоя докторская диссертация и все это?

Она обвела руками его роскошный офис.

– Ты потеряешь все. Куда ты пойдешь тогда? Кому будешь нужен?

– Но, Вероника, будь же справедлива, – нервничал он. – Ты предлагаешь мне совершить убийство!

– Убийство?! – удивилась она. – Как это? Неужели я прошу тебя взять в руки нож или пистолет? У тебя даже крови на руках не будет!

– Будет, – бормотал он. – У меня на руках будет его кровь. Я не смогу спокойно жить. Как мне смотреть после того людям в глаза?

– А! – отмахнулась она. – Красивые слова, только и всего.

– Нет. Я этого не сделаю. Никогда! – заявил он твердо.

Черт знает, что эта девчонка возомнила о себе! Кто она такая, чтобы приходить и требовать у него такое ! Ну да, она и вправду может сообщить в комиссию по этике. Но он будет все отрицать. Уголовное дело не возбуждали. Очевидцев теперь не найти. Все ее угрозы – не более чем блеф.

– Никогда, говоришь? – она хитро прищурила глаза. – Тогда мне придется пойти на крайние меры. Ты знаешь, я никогда не любила ябедничать, но теперь, видимо, придется. Чего не сделаешь во имя интересов пациентов! Что тебе будет, если я сообщу, что некоторых из них ты снабжаешь сильнодействующими средствами?