Наталья Борохова - Адвокатская тайна

Ювелир замялся:

– Ну, да! Мне представили трех человек, в числе которых я и опознал своего посетителя.

– Легко узнали?

– Да уж, не особо задумывался.

– Глядите-ка, в протоколе записано следующее: «Опознаю человека, стоящего в центре, по характерным признакам его внешности: форме лица, глазам голубого цвета и телосложению». Правильно записано?

Маленький ювелир пожал плечами:

– Ну, если следователь записал, стало быть, правильно.

– А теперь ответьте на вопрос: как же вы сумели узнать человека ничем не примечательной внешности, обычной комплекции, да еще и по глазам, которых вы уж никак не могли увидеть. Вы не забыли случайно про темные солнечные очки?

Ювелир озадаченно тер макушку…

– Да, я проводил исследование почерка подсудимого, – докладывал суду пожилой мужчина с клиновидной бородкой. – На экспертизу была представлена расписка из ювелирного магазина, свободные и экспериментальные образцы почерка подсудимого.

– Свободные – это… – изобразил непонимание прокурор.

– А! Да это просто, – пояснил эксперт. – Я исследовал заявление о приеме на работу, написанное рукой подсудимого. Это, как вы уже поняли, свободный образец. Подсудимый писал, не думая, что его почерк будут исследовать. А экспериментальные образцы были выполнены им уже в ходе предварительного следствия.

– К каким же выводам вы пришли?

– Расписка из ювелирного магазина выполнена не в обычной для подсудимого манере. Есть основания полагать, что он осознанно старался изменить свой почерк.

– Директор магазина говорил, что он писал левой рукой.

– Да, так оно и было. Вот, смотрите: в ходе предварительного расследования мы получили экспериментальные образцы почерка подсудимого, выполненные левой рукой. Я изучил отдельные элементы букв, наклон письма, выработанность почерка…

Прокурор взглянул на подсудимого. Но тот к исследованию убийственной для него улики относился равнодушно.

– …Элементы нескольких букв совпадают. Кроме того, в образцах и в расписке имеются орфографические ошибки в словах «шестьдесят» и «соответственно», отсутствуют знаки препинания, кроме, разумеется, точек. Это, согласитесь, о многом говорит…

– Вопросы защитника?

– Это ужасно! – сказала, поднимаясь со своего места, Дубровская. Она казалась расстроенной. – Так вы говорите о стопроцентном совпадении почерков на расписке и экспериментальных образцах?!

– Ну, про сто процентов я не говорил, – скромно заметил эксперт.

– Не говорили? – удивилась Лиза. – Ну, так на девяносто процентов можно положиться на вашу уверенность?

– Я думаю, число все-таки ниже, – заколебался графолог. – Видите ли, текст выполнен левой рукой, и есть объективные сложности…

– Семьдесят процентов?

– Я думаю, около того, – неохотно сообщил эксперт, упорно игнорируя суровый взгляд прокурора.

– Понятно, значит, имеется вероятность и, судя по числу, которое вы назвали, немаленькая, что расписка написана кем-то другим.

– Но я только хотел заметить…

– Ответьте, пожалуйста. Так есть такая вероятность?

– Да! – с отчаянием в голосе подтвердил графолог.

– Спасибо, – искренне поблагодарила его Лиза. – Хочу обратить также внимание суда на то, что в заключении эксперта отсутствуют многие знаки препинания: двоеточие, запятая. Это, мне кажется, тоже о чем-то говорит…

Горничная Маша оказалась хорошенькой брюнеткой лет двадцати пяти. Она отвечала на вопросы прокурора так же тщательно и методично, как, по всей видимости, натирала паркет в доме Липмана.

– Конечно, подсудимого я знаю. Он работал у хозяина три года. Был на хорошем счету.

– Ну а вы как можете его охарактеризовать? – спросил прокурор.

Маша скользнула глазами в сторону подсудимого.

– Лично я не удивлена, что он оказался вором.

– Протестую, ваша честь! – вскочила Дубровская. – Приговор еще не вынесен, и вопрос о виновности моего подзащитного не решен.

– Протест принимается, – согласился судья. – Свидетель, излагайте только факты. Выводы будет делать суд.

– Ну, ладно, – пожала плечами Маша. – Просто еще в самом начале моей работы у Липмана из моего кошелька пропала небольшая сумма денег. В тот день меня с подсудимым отправляли на рынок за продуктами. Моя сумка все время находилась под его присмотром в машине. Вечером я обнаружила пропажу, но шум поднимать не стала.

– Это был единственный случай?

– Да, если не считать того, что он тайком от хозяев уничтожал продовольственные припасы. Немного прихватывал и с собой.

– Это ложь! – подсудимый подал первую реплику в процессе. – Это гнусная клевета. Как тебе не стыдно, Маша?

Мария казалась невозмутимой.

– Ну а зачем мне обманывать? Я только жалею о том, что раньше не призналась Филиппу Яковлевичу. Просто не хотела быть доносчицей.

– Давайте вспомним тот день, когда произошла кража драгоценностей, – предложил прокурор. – Чем вы тогда занимались?

– По просьбе хозяина я задернула шторы в его кабинете, а потом направилась на кухню. Во всяком случае, я была уверена, что мои услуги ему не понадобятся как минимум час. Филипп Яковлевич не любил, когда ему мешали заниматься коллекцией. Поэтому я решила не терять времени даром и приготовить себе чай.

Заливая заварку кипятком, я стояла около окна. Представьте мое удивление, когда я увидела человека, пересекающего двор. Он определенно двигался от дома, потому что я видела только его спину. Зная, что в доме, кроме меня и хозяев, никого нет, я заволновалась. Открыв окно, я окликнула незнакомца. Он невольно оглянулся, и на какое-то мгновение я увидела его лицо. Честно говоря, я подумала, что у меня обман зрения. Дело в том, что в этот день у подсудимого был выходной и делать ему на участке хозяина было нечего. Но, услышав окрик, мужчина убыстрил шаг и легко перескочил через чугунную изгородь. Вот тут уж сомнений не осталось, я сразу поняла, что все-таки мои глаза меня не обманули. Это мог быть только подсудимый.

– Вот тут подробнее, – попросил прокурор. – Что значит: не осталось никаких сомнений?

– Дело в том, что участок Липмана отделяет от подъездной дороги чугунная изгородь. Она довольно высокая, с острыми пиками. Перепрыгнуть ее возможно только человеку с отличными физическими данными. Помнится, еще летом на спор с дворником и садовником подсудимый шутя перемахнул изгородь. Мужчины попробовали последовать его примеру, но дворник распорол ногу, а садовник, перепугавшись, отказался от глупой затеи. После этого случая у подсудимого вошло в привычку походя перепрыгивать изгородь, вызывая изумление прохожих. Увидев в тот вечер, как мужчина легко перескочил через препятствие, я поняла, что это мог быть только он…