Даниэль Клугер - Суд и расчет

Конечно, Натаниэль блефовал: никогда в жизни он не заложил бы бандитам полицейского осведомителя. Даже такого малоприятного типа, каким всегда был владелец «Лас-Вегаса». И никаких расписок у него не было. Все дела он при увольнении сдал, как и полагается дисциплинированному служаке.

Но Шмилик-то этого не знал. И очень испугался. Это видно было по тому, как он побледнел: волной, начиная от кончика носа.

Натаниэль выждал некоторое время, с интересом наблюдая за игрой красок в лице владельца «Лас-Вегаса», а потом сказал:

– Позвони Гаю и передай: Розовски хочет с ним встретиться по личному делу. Сегодня. Сейчас. Понятно?

– А… а если он не в городе? – проблеял Шмилик. – Если он смылся от греха?

– Да, это возможно, – согласился Розовски. Подумав немного, он сказал: – Тогда созвонись с тем, кто остался на хозяйстве. Кто-то же остался в лавке? А?

– В к-какой лавке? – Шмилик явно не интересовался старыми еврейскими анекдотами.

– Неважно. Звони. Я пока выпью кока-колы, – он направился к холодильнику с напитками, взял запотевшую бутылочку с красной наклейкой и присел за угловой столик.

После недолгого колебания, Шмуэль подошел к телефону. Повернувшись спиной к Натаниэлю, он позвонил куда-то. Что-то спросил, дождался ответа. Повесил трубку, набрал другой номер. На этот раз разговор длился немного дольше. Закончив, Козельски повернулся к сыщику. На лице его читалось облегчение.

– Езжай к старому стадиону. Гай будет тебя ждать.

– Спасибо, Шмилик, – Розовски отставил бокал в сторону, поднялся. – Сколько с меня? За колу и за «Давидофф»?

Шмуэль Козельски замахал руками:

– Какой «Давидофф»? О чем ты, Натан? У меня из сигарет кроме «Тайма» и «Ноблесс» ничего никогда не было! За колу – пять шекелей.

Натаниэль хмыкнул, бросил на стол пятишекелевую монетку и вышел.

К старому стадиону, находившемуся на другом конце города, Натаниэль добирался боковыми улочками. Во-первых, он не исключал слежки за собой, организованной старым другом Роненом. От вероятного хвоста лучше всего было скрыться в узких запутанных переулках с неожиданными поворотами, которые Розовски успел некогда изучить как свои пять пальцев. Во-вторых, Натаниэль просто хотел собраться с мыслями перед встречей с гангстером. Несмотря на очевидность, ему не верилось в причастность Гая к убийству конкурента. Никакими фактами, подкреплявшими это мнение, Розовски не располагал. Просто интуиция (хотя он и сомневался в ее существовании). Словом, у ворот старого стадиона Натаниэль появился примерно через полчаса после разговора с Шмуэлем Козельски. Выбравшись из машины, он подошел к заржавелой сетке ограждения.

На поле с азартными криками гоняли мяч два десятка пацанов.

Понаблюдать за игрой детективу не дали.

– Ты Розовски?

Он оглянулся на голос. Молодой парень был незнакомым – видимо, телохранитель Гая. Широкие плечи, бритая голова, крохотная сережка в ухе. Из-под желтой футболки выглядывает золотая цепь с амулетом. В глубоко посаженных темных глазах полное отсутствие интереса к окружающему миру.

– Подними руки.

Натаниэль покачал головой.

– Я не хожу с оружием, Гай это знает.

Телохранитель равнодушно пожал плечами, развернулся и вошел в покосившиеся ворота. Розовски последовал за ним. Поднявшись на пустую трибуну, они сели на лавочку: Натаниэль в третьем ряду, парень – позади него. Гай появился через минуту-другую в сопровождении еще одного телохранителя – близнеца первого. Натаниэль молча наблюдал за ним. Ример постарел за те несколько лет, в течение которых Розовски его не видел. Совершенно облысел, под глазами появились мешки. Ленивая походка потеряла былую упругость.

Правда, ощущение скрытой угрозы, всегда исходившее от бандитского главаря, осталось и даже усилилось.

Гай, не здороваясь, сел рядом с сыщиком. Спросил, внимательно наблюдая за игрой мальчишек:

– Ты меня искал. Ну, вот он я. Говори, с чем пришел? – в голосе слышалась хрипотца, появляющаяся либо от чрезмерного курения, либо от частого крика. Натаниэль вспомнил, что во времена молодости Гая ранили ножом в горло. С тех пор он слегка хрипел. Оставшийся на шее шрам укрывал шейным платком – вот как сейчас.

– Я насчет убийства Седого. Полиция уверена, что это твоих рук дело, – сказал Натаниэль, тоже не глядя на собеседника.

– Полиция всегда в чем-нибудь уверена, – ответил Гай. – Пусть докажут.

Они помолчали.

– Из того малыша получится классный нападающий, – сказал вдруг Гай, указывая на малорослого паренька в майке цветов клуба «Маккаби». – Помяни мое слово, Натан. У него в характере есть упрямство. Азарт. Остальное приложится.

Как раз в этот момент малыш остановился и с силой, которой Натаниэль в нем не ожидал, пробил по воротам соперников. Долговязый вратарь, не ожидавший удара, нелепо взмахнул руками, когда мяч уже запутался в сетке.

Гай Ример три раза хлопнул в ладоши.

– Я слышал, ты финансируешь футбольную школу, – заметил Натаниэль.

Гай неопределенно кивнул.

– Знаешь, почему я согласился с тобой встретиться? – спросил вдруг он, искоса взглянув на сыщика.

– Почему?

– Я тебя хорошо знаю, Натан. Если бы у тебя что-нибудь было против меня, ты бы не стал со мной встречаться сейчас. Ты бы землю рыл, вылавливал бы свидетелей, копал улики. Ты бы обложил меня со всех сторон, загнал бы в угол, и только после этого предложил встретиться. Так?

– Может быть, – ответил Натаниэль. – Но я не работаю в полиции. А за это время мои привычки могли измениться.

– Это не привычки, – возразил Гай. – Это характер.

Он снова отвернулся и стал смотреть на поле.

– У тебя ничего нет против меня, – сказал он после некоторого молчания. – У полиции ничего нет против меня. Но полиция все равно уверена, что Седого убрал я. А ты, по-моему, сомневаешься. Так чего же ты хочешь?

– Услышать, что ты сам думаешь об этом, – ответил Розовски.

– Ничего не думаю, – ответил Ример. – Не имею к этому никакого отношения. Вообще к криминалу не имею отношения. На меня все время вешает всех собак. Двадцать лет на меня вешают всех собак: полиция, газетчики. Какой-то проныра выкопал грехи молодости, – Ример выругался. – Уличные драки. Подумаешь, эка невидаль. У кого их не было? Но ведь с тех пор сколько воды утекло!

Натаниэль выразительно посмотрел на двух молодчиков, синхронно жевавших жвачку и внимательно глядевших по сторонам.

– Какие у тебя интересные сопровождающие, – сказал он. – Гляди-ка, жвачку жуют. Будь у них еще и копыта раздвоены, любой раввинат выдал бы свидетельство о кошерности.

Гай тоже посмотрел на парней, усмехнулся.

– Моя б воля, на их месте были две длинноногие красотки, – он подмигнул сыщику. – И одну я, так и быть, подарил бы тебе по старой дружбе. Но из-за всей этой шумихи, поднятой газетчиками с подачи твоих друзей полицейских, приходится беспокоится о собственной безопасности. Мало ли психов на свете, кто-нибудь вобьет себе в голову, что я преступник, в чем-то нехорошем замешан. Захочет посчитаться.