Татьяна Гармаш-Роффе - Ведь я еще жива

Нет, о нет, он отнюдь не Сашу имел в виду: она действовала так именно потому, что знала эту странную психологию этих странных людей!

– Я жду, Саш.

Алексей отключился. Куда же ехать? В Москву, как подсказывала ему интуиция? Интуиция, эта капризная куртизанка, которая, как ее ни лелей и ни холь, вечно норовила фортель выкинуть! Довериться ей, ветреной? Или встать на обочине в ожидании звонка от Саши – в надежде, что она разузнает точно?

Он непроизвольно сбавил скорость, в задумчивости.

– Как это мы жили раньше без мобильников? – спросил спецназовец Гена.

Кис попытался представить, как раньше жили, и не смог. Совершенно непонятно: как же жили, в самом-то деле?!

– Плохо, – буркнул он.

И прибавил газу в сторону города. В конце концов, на данный момент ему больше некому было довериться, кроме куртизанки-интуиции…

Спустя пятнадцать минут ему перезвонила Александра.

– Лика пьяная в дым. Как я поняла, она находится в московской квартире Крикалова, и он тоже там. Так что ты правильный курс взял, Алеша, он в городе!

Еще через пять минут позвонил Димыч.

– Кис, дом «крестного» пустой, темный, ни одной души, мать твою! Все вымерло, будто никогда никто и не обитал тут!

Сердце, до сих пор незаметно и исправно бившееся в груди, вдруг тронулось со своего насиженного, родного места. Оно двинулось куда-то вниз, оставляя студеную и саднящую пустоту в грудной клетке, в том ностальгическом месте, которое сердце покинуло…

– Кис? – справился Димыч, не слыша ответа от детектива.

– Я здесь… – Алексей старался совладать с непослушным сердцем, вернуть его на место.

– Мы будем дом вскрывать – вдруг девушка там? Хотя дадут нам потом за это по шее, чует мое сердце, если в доме ее не окажется… У бандюков крутые связи, знаешь сам, – нам бы хоть четверть от четверти таких, блин!

– Никаких сообщений по ориентировке?

– Пока нет. Но как только будет, мы сразу двинемся.

– Оставь у дома засаду. Мало ли.

– Разумеется.

– Я пока еду на городскую квартиру заказчика, Крикалова. Буду держать тебя в курсе, Дим…

Дверь Алексею открыла полуголая шатенка. Он узнал ее хрипловатый голос: это она ответила ему в домофон. Шелковый мини-халатик не был застегнут, только подвязан пояском, отчего полы его расходились и сверху, и снизу. Сверху на девице не было ничего из одежды, так что можно было лицезреть ее обнаженную и весьма соблазнительную грудь, – зато красотка была в трусиках, очень скромных (по размеру).

Исходя из информации, полученной от Александры, Кис определил ее как ведущую передачи, где Крикалов имел свою рубрику. Но в спальне, куда провела его шатенка, обнаружились еще две девицы, – и Кис решил не плутать в догадках, кто из них ведущие и кто ведомые.

Впрочем, ведомым был скорее сам хозяин квартиры, а именно Крикалов: он лежал голый поперек обширной кровати, вдупель пьяный. Одна из девиц спала, косо натянув на себя край простыни, вторая же вяло изображала сексуальную активность в области крикаловских гениталий. Что, впрочем, никакого эффекта на оные гениталии не производило, ибо их обладатель откровенно дрых, и похрапывание с присвистом слегка колебало его жирненькое тело. Да и эта вялая девица клевала носом, засыпая над вялыми гениталиями Крикалова.

Третья же красотка – та, что запустила детектива в квартиру, – хрипло рассмеялась, широким жестом обведя картину.

– У Егорки сегодня трудный день был. Так что мы расслабились! – Она снова засмеялась и упала, закинув ноги вверх, на масштабную кровать, где без труда разместились бы еще с пяток человек.

Закинутые ноги открыли весьма пикантную перспективу – трусики ее больше обнажали, чем скрывали, – но Кис перспективой не заинтересовался. Хотя девица, напротив, явно заинтересовалась им. Надо думать, что падишах-Крикалов до погружения в анабиоз не успел удовлетворить свой гарем, и надежды шатенки перекинулись на незваного гостя, коль скоро он был мужчиной.

Возле необъятного сексодрома находился столик на колесах, уставленный золочеными бокалами с недопитым шампанским, фруктами и сладостями. В большой хрустальной пепельнице еще дотлевали два окурка. Окурки были не сигаретные – самокрутки марихуаны.

Кис наклонился над Крикаловым. Тот предавался сну истово. Детектив потряс его за плечо, но тщетно.

Третья девица посучила точеными ножками в воздухе, надеясь привлечь внимание нового самца, нечаянно оказавшегося в зоне действия умирающего вакхического разгула, полностью профанированного глубоким подпитием и последующим забвением Крикалова.

Кис мельком подумал, что любой «желтушный» журналист дорого бы дал, чтобы оказаться сейчас на месте детектива. И с утречка весь Интернет и соответствующие печатные издания порадовали бы жадного до скабрезных сцен читателя дивными фотографиями. И ведущая – а именно шатенка была, скорей всего, ею, как ее там, Ликой какой-то, – не знала бы, куда прятаться…

Тьфу ты, вот же глупости какие в голову лезут! Какое там «не знала, куда прятаться»! Наоборот, обрадовалась бы: вся пресса о ней говорит! Это же какая реклама!

Тьфу ты, повторил Кис, на этот раз брезгливо, – и снова потряс Крикалова за пухлое плечико.

Девица, ввиду такого обидного невнимания к ней, задергала в воздухе ножками поактивней, на этот раз недвусмысленно разведя их в стороны.

Тьфу ты, произнес Кис в третий раз и рывком (хоть и не без усилия, учитывая приличный вес и инертность толстенькой спящей тушки) сдернул Крикалова с кровати, поставил его стоймя. Не вникая в отборный матерный ряд, который Крикалов изрыгал, не открывая глаз, детектив оттащил его в соседнюю комнату, где приткнул в кресло. Затем отыскал ванную, взял там с вешалки полотенце и кинул его на обнаженные чресла Крикалова. После чего сильно, наотмашь, ударил его – по одной щеке, по другой.

Никакого эффекта. Крикалов продолжал безмятежно спать. Тогда детектив направился к входной двери и впустил в квартиру спецназовца Гену.

Шатенка каким-то неведомым образом мгновенно учуяла появление в своей орбите еще одного самца и выскочила из спальни, развевая полы халатика. Воссияв восхищенным взглядом, она скрестила стройные ножки, приподняла полы халатика наподобие кринолина и присела в реверансе, нежно прошептав: «Здравствуйте, о рыцарь!»

Рыцарь в доспехах спецназовца, где забралом служила маска, несколько опешил. Кис, решив, что это перебор, подошел к девице и бесцеремонно запихнул ее в спальню, прикрыв за ней дверь.

– Гена, нужно Крикалова привести в чувство…

– Это пожалста, – ответил спецназовец. – А Лика, она ничего, между прочим…

…Через две минуты Крикалов смотрел на мир взглядом, близким к осмысленному.