Карина Тихонова - Тайна осенней звезды

– Редакция решила провести собственное расследование.

Я состроила понимающее лицо. Ну, конечно! Собственное расследование вошло в моду с подачи столичных коллег и стало пользоваться успехом у читателей. Разве мы можем остаться в стороне?

– Что хочет выяснить редакция? – спросила я.

– Во-первых…

Шеф загнул толстый короткий палец. Когда он это делает, я всегда испытываю острый душевный дискомфорт. Мне кажется, что палец сейчас поломается.

– … нужно узнать в подробностях, что он делал в последний день своей жизни.

– Понятно.

– Во – вторых…

Шеф повторил трюк с пальцем.

– … нужно узнать, какие отношения у него были с окружающими людьми. Под окружающими я понимаю жену, любовницу, конкурентов и коллег по работе.

– Значит, новая радиостанция нас тоже интересует? – уточнила я.

– И ее владелец особенно! – подчеркнул шеф. – Ходят упорные слухи, что покойный Терехин пытался выжить его из города. И даже прибегнул к помощи Азика.

Азик – это наш местный бандит. Точнее говоря, глава преступного сообщества. Зовут его Азиз Турсун-Заде, хотя полное имя известно только прессе и милиции. Все остальные жители города называют его просто Азик. У Азика имеется собственный ресторанчик на берегу залива, небольшой загородный отель и цех по производству колбасных изделий. Это его официальные источники дохода. Остальное – для души.

Внешне Азик невысокий кругленький мужчинка, главную часть которого составляет большой объемный зад. Один мой милицейский осведомитель выдал хохму: стражи порядка называют Азика «маленький Турсун с большим Заде». За глаза, разумеется. Подобной обиды Азик не простил бы даже родной милиции.

– И что из этого вышло? – заинтересовалась я. – Азик надавил?

– Не знаю, – ответил шеф. – Никто не знает. Знал только Терехин, но, как видишь, умер. Еще знает Азик, но у него не спросишь.

– Остается только глава новой радиостанции, – договорила я. – Надеюсь, он знает, давили на него или нет.

– Вот именно!

Шеф повозил руками по столу. Мне показалось, что он чувствует себя как-то беспокойно.

– Ты его уже видела? Я имею в виду Дердекена?

– Нет, – ответила я. – Но кое-что слышала.

– Что слышала?

Я почесала нос.

– Слышала, что у него недурное суденышко, – начала я добросовестно.

– Ага!

– Слышала, что он…

Я снова почесала нос. Все. Больше Лешка ничего не сказал.

– В общем, говорят, что он какой-то скользкий, – завершила я.

– Ага! – повторил шеф.

Встал с кресла и прошелся по кабинету. Остановился у окна и стал смотреть на улицу.

– Постарайся с ним познакомиться, – сказал он, не оборачиваясь.

– С Дердекеном?

– С Дердекеном, – повторил шеф. – Девушка ты серьезная, основному правилу журналистики тебя учить не нужно…

– В журналистике все правила основные, – сказала я. – Какое вы имеете в виду?

– Я имею в виду, не вступать с объектом в личные отношения, – сухо ответил шеф.

Я только засмеялась.

– Зря смеешься, – сказал шеф и повернулся ко мне. – Говорят, он красавец. Роковой мужчина.

– Не терплю красавцев, – легко ответила я. – Можно идти?

– Давай, работай, – разрешил шеф. – На все про все – неделя. Да, еще!..

Шеф потоптался на месте.

– Попытайся узнать насчет диагноза смерти Терехина.

– Так вы думаете…

– Ничего я не думаю! – оборвал меня шеф. Вернулся в кресло и придвинул к себе свежую газету.

Я поняла, что разговор окончен и покинула кабинет.

Неделя… Неделя – это хорошо. Это значит, что можно не приходить на работу к половине девятого. Это значит, что мне не нужно сидеть за компьютером в редакции. Это значит, что я могу разъезжать на моей новой машинке сколько захочу.

В интересах дела, конечно.

Я выскочила из редакции, запрыгнула в мою новую машинку и выехала со стоянки.

Итак, куда бы мне поехать в интересах дела?

«Заеду к Лешке, – решила я. – Покажу ему, что машинка в полном порядке. Зря он вчера надо мной издевался.»

До яхт-клуба я доехала быстро. Наша редакция расположена в старинном особняке, стоящем на набережной, оттуда до Лешки двадцать минут пешего ходу. А на машине пять минут.

Я припарковалась на служебной автостоянке. Сторож, который прекрасно знал меня в лицо, сделал приветственный жест.

– Привет! – крикнула я, вылезая из машины. – Хозяин тут?

– А как же! – ответил сторож. – С раннего утра!

– И чего ему не спится, – пробормотала я себе под нос. – Интересно, нимфы на него не обижаются?

Я дошла до причала. Яхты всех размеров выстроились передо мной как на параде. Я лишний раз порадовалась за Лешку: работы, конечно, много, зато и денежки капают. Даже можно сказать, не капают, а льются.

Мое внимание привлекла большая парусная яхта, которую я раньше не видела. Белоснежные борта с двух сторон перечеркивала странная надпись: «айSтар». Бред какой-то. Винегрет. Помесь кириллицы с латинским алфавитом.

– Что бы это значило? – спросила я сама себя вслух.

– Это значит «ледяная звезда», – ответил Лешка за моим плечом.

Я быстро обернулась.

– Привет!

– Привет, – ответил мой приятель.

Как обычно, он был одет в любимую рваную тельняшку и не менее рваные джинсы, закатанные до колен.

– А! – сообразила я. – Значит, английское «эс» относится к двум словам? «Айс Стар»?

– Значит, так, – подтвердил Лешка хмуро.

Я еще раз полюбовалась яхтой.

– Красавица.

– Да, – согласился Лешка. – Судно отличное.

– Чье?

Лешка почесал переносицу.

– Нового радиомагната, – ответил он язвительно. – Этого, как его…

Он сделал вид, что не может вспомнить фамилию.

– Дердекена, – подсказала я.

– Его.

Я снова осмотрела яхту. Красивое судно. «Ледяная звезда»…

– Красивое название, – сказала я. – А радиостанция называется «Осенняя звезда». Что это у него сплошные звезды в лейблах?

– Зазвездился, – объяснил мне Лешка. – Наворовал столько денег, что чувствует себя светилом.

Я насмешливо покосилась на приятеля. Интересная реакция. Похоже, что он нового клиента ревнует. Интересно, к кому? Или к чему? До сих пор сильной конкуренции среди молодых предпринимателей у Лешки не было. Может, этим и объясняется его неприязнь?

– Сколько ему лет? – спросила я.

Лешка пожал плечами.

– Не помню. Кажется, лет сорок.

– Сорок?

Я почувствовала легкое разочарование. Немолод Иван Дердекен, весьма не молод… То есть в моих глазах, конечно. В двадцать пять лет все, что находится за пределами тридцати шести, кажется старостью.

А в одном очень хорошем фильме было сказано, что в сорок лет жизнь только начинается… Неужели правда?

– Вот стукнет тебе сорок, тогда и узнаешь, – сказал внутренний голос.

Я отмахнулась. Когда это будет! Если мне вообще когда-нибудь стукнет сорок… Как-то не верится, что такое возможно.