Константин Кульчицкий - Заказ

– Что с ним? Болен?

– Да здоров… Это так, для отвода… Я ещё при выгрузке, не зная ничего, посмотрел – ну, портрет Кузин… Просто две капли… Только вялый какой-то… А потом вы мне, что его из Сайска украли… Поехали с Аней, проверили… в деннике его посмотрели… Заказ это!

Опять в трубке повисла тишина.

– Ты уверен?

Сергей даже обиделся:

– Что я, Кузю не знаю?..

Уж кто-кто, а Путятин Заказа знал. В этом Василий Никифорович не сомневался. А это значило, что «небываемое бывает»…

…Тёмно-синяя, цвета «дипломат», «Ауди» остановилась возле подъезда ведомственного дома. Из зеркальной будки тут же появился постовой милиционер и, вытянувшись по стойке «смирно», отдал честь выходившему из машины.

Уже приоткрыв заднюю дверцу «Ауди», Андрей Николаевич Ларионов отдал последние распоряжения водителю:

– Завтра как обычно – к половине восьмого. Смотри не опаздывай. Мне с утра к губернатору…

Водитель не опаздывал никогда. Однако на реплику Андрея Николаевича не обиделся, а, наоборот, улыбнулся и очень дружелюбно ответил:

– Конечно, Андрей Николаевич.

В солидном шофёре тёмно-синего «членовоза» ещё можно было узнать того молодого парня, что когда-то спикировал в дренажную канаву за рулём бежевой «Волги».

Ларионов прошёл к подъезду, поздоровался с постовым и поднялся по ступенькам лестницы. Открыл дверь в подъезд. Вошёл.

Сидящий за столом охранник-вахтёр тут же поднялся из-за стола:

– Добрый вечер, Андрей Николаевич. Что-то вы сегодня поздненьк о… Вот ваша почта, прошу…

– Спасибо. – Ларионов взял пухлую стопку писем и газет и вздохнул: – С этой работой разве пораньше домой приедешь?.. Ну, а у вас как? Жена, дети?

Фразы были традиционными, но всё равно приятными.

– Спасибо, Андрей Николаевич, всё в порядке. Детёныш поправился… Жена наконец на работу пошла. И откуда, спрашивается, летом ангина?..

– Да уж, бывает… Привет им передавай. – И Ларионов двинулся к лифту.

– Обязательно, Андрей Николаевич.

Лифт мягко вознёс его на четвертый этаж. Ларионов всё собирался начать ходить пешком по лестнице, чтобы хоть так – ибо трусцой бегать у него времени не было – бороться с гиподинамией, но каждый раз откладывал благое начинание до завтра. Нынешний день не стал исключением. Андрей Николаевич вышел из лифта и дистанционным ключом-пультом отпер дверь в свою квартиру.

Для начала он переобулся, и ногам стало тепло и уютно. Мягкие тапки на толстой войлочной подошве Андрей Николаевич любил больше всего. Приятно обволакивая ступни, они делали шаги по-кошачьи неслышными, лёгкими и пружинистыми. А ещё в них можно было похулиганить – слегка разогнаться и, оттолкнувшись, проскользить метра два по гладкому лакированному паркету… Конечно, пока сын не видит. А то какой пример подрастающему поколению? Отец должен вести себя солидно. А при ларионовской должности и подавно.

Сын сидел на диване в гостиной и, притворяясь, будто ему интересно, смотрел телевизор. Двадцать два мужика, одиннадцать – из местной команды, лениво гоняли давно уставший мячик. Белый кожаный шар, отяжелевший от бесконечных пинков, нехотя летал и катался по полю. Немногочисленным болельщикам было, что называется, лениво болеть за ленивых футболистов. Встать и просто уйти им тоже было лениво… В общем, всё как всегда, и, главное, все при деле.

Андрей Николаевич мельком глянул на сына, мужественно зевавшего перед телевизором, и войлочные тапочки бесшумно унесли его в кабинет. Стеклянный абажур на столе мягко вспыхнул зелёным, погрузив небольшую уютную комнату в ласковую полутьму. Вычурная бронзовая ножка лампы отразилась в пока мертвом мониторе «пентиума». Огромный дубовый стол был сплошь завален папками, скоросшивателями и отдельными бумажками, не говоря уже о справочниках, кодексах и юридических журналах – в общем, всем, что по логике вещей и должно обитать на столе у видного юридического сановника. Андрей Николаевич со вкусом устроился в удобнейшем старинном кресле с подлокотниками в виде небольших, изрядно отполированных годами львиных голов. Улыбнулся, предвкушая часик-другой за любимым занятием, и включил послушно зашуршавший компьютер…

– Отец, есть хочешь? – послышалось из комнаты. – Мать там оставила в микроволновке…

– А сама где?

– К тёте Зине уехала. Сказала, чтобы без неё ужинали.

– Спасибо, – рассеянно отозвался Ларионов. – Я, пожалуй, попозже… Дела кое-какие сделать надо… У тебя всё в порядке?

– Угу, – изображая занятого игрой, пробурчал сын. И в этот момент диктор в телевизоре во всю мощь лёгких заорал: «Г-о-о-л!!!» Свершилось-таки…

Андрей Николаевич тем временем быстро вызвал необходимые файлы, кое-что дополнил в них, изменил и наконец включил принтер. Оттуда шустро полезли листки, испещренные таблицами цифр, графиками и краткими пояснениями. Губернатор, которому Ларионов собирался нанести завтра визит, был в прошлом военным и уважал чёткость в докладах.

Пока принтер хлопотливо выдавал заказанные экземпляры, Андрей Николаевич достал из портфеля толстый, видавший виды блокнот. Нашёл последнюю запись, перечитал несколько строчек, впопыхах нацарапанных чужим капиллярным карандашом…

Принтер выплюнул последний лист и затих.

Андрей Николаевич строго просмотрел напечатанное, остался доволен и убрал бумаги в портфель. Слегка отодвинулся от дисплея, и на лице у него появилось то выражение, с которым человек приступает к любимому развлечению. Щелчок мыши закрыл файл с докладом. Новая команда вызвала на экран другой документ, бессменно числившийся в «фаворитах». Название текста, набранное красивым, с завитушками, шрифтом, гласило: ТОРТЫ И ПИРОЖНЫЕ.

Просмотрев весьма внушительное оглавление, Андрей Николаевич нашёл подходящий раздел – и не спеша, тщательно, поминутно сверяясь с блокнотом, принялся заносить бесценную информацию в память компьютера. Рецепт этот ему обещали давно.

«Стакан муки из прожаренного арахиса, два стакана сахарного песка, два яичных желтка, немного коньяка тщательно перемешать…»

Но закон подлости не был бы законом подлости, если бы именно в это время не зазвонил телефон.

– Слушаю! Ларионов, – вновь привычно становясь очень серьёзным и официальным, сказал в трубку областной прокурор.

– Андрей Николаевич? – долетел издалека голос, сразу показавшийся очень знакомым. – Вечер добрый… Цыбуля беспокоит. Василий Никифорович… Помнишь такого? Ну, махинатор валютный…

– А, Василь Никифорыч… Как же, как же! Помню, конечно! – Андрей Николаевич поудобнее перехватил трубку. – Как жив-здоров? Как лошадки твои?..

Они с Цыбулей вообще-то перезванивались нечасто, в основном по большим праздникам, и уж всяко не по ночам. Андрей Николаевич сразу понял – у директора из Михайловской что-то стряслось.