Эдуард Тополь - У.е. Откровенный роман...

На этом, уважаемый Владимир Владимирович, я мог бы закончить свое очередное донесение, если бы еще не пара слов, которые я хочу добавить от себя самого. Одним из факторов, определивших эффективность международного терроризма, явилось вольное или невольное участие прессы в популяризации, романтизации и даже прославлении террористов и их террористических актов. Как заметил когда-то британский лорд Чалфонт, терроризм был бы импотентом без паблисити, он полностью зависит от способности прессы удерживать общественное внимание на террористических актах. Солдат, убитый в спину в Белфасте, Чечне или на Голанах, не удостоится и строки в газете. Но взорванный в центре города магазин, в котором погибли дети и женщины, или похищенный и взорванный самолет с пассажирами получают аршинные заголовки на первых страницах газет и прайм-тайм в теленовостях. Тот факт, что эти террористические акты вызывают отвращение и негодование публики, нисколько не принимается во внимание террористами, наоборот, это служит их целям. Как сказал Ленин, цель терроризма – терроризировать, и чем страшнее, тем лучше. И в этом смысле пресса замечательно поработала на террористов – после каждого теракта наши (да и ваши) журналисты наперебой рвутся расписывать цели террористов и брать у них интервью.

Таким образом, газеты, радио и телевидение, возможно, сделали больше для роста терроризма, чем сами террористические организации. А поза «объективного нейтралитета», которую порой занимает пресса при освещении терроризма, это, по словам Черчилля, нейтралитет между поджигателем и пожарным – нейтралитет, который на практике только на руку террористам. Так, при похищении самолета компании «Люфтганза» в 1977 году террористы услышали в «объективных» радионовостях, что командир самолета передает на землю властям информацию по своему радиопередатчику. И они убили его. Аналогичный инцидент случился при штурме иранского посольства в Лондоне, захваченного палестинскими террористами. Внезапно все телепрограммы страны прервались прямым «объективным» репортажем о начале штурма посольства полицией. По счастью, террористы в это время не смотрели телевидение, иначе они бы расстреляли заложников.

К чему я об этом говорю? Намедни на российских сайтах появилось новое объяснение трагических событий 11 сентября. Мол, эта террористическая акция была инициирована нашим собственным правительством. Читая эти статьи, я не мог отделаться от впечатления, что когда-то я уже это читал. И мне, конечно, не пришлось напрягать память, я живо вспомнил передовицы «Правды» времен моей молодости. В «Правде» у меня тогда было несколько приятелей-международников, и я хорошо помню, как они лихо сочиняли подобный бред, гордо говоря: «Ну и дал я американцам дрозда!», а затем, защемив карандашом телефонный диск, материли советскую власть на чем свет стоит. И вот тридцать лет спустя оказывается, что «жив курилка» – эти лжеправдисты даже такую трагедию используют для разжигания антиамериканизма. Спорить с ними нелепо, как нелепо спорить с пациентами в психбольницах. А вот диагноз им поставить можно: только люди, десятилетиями воспитанные на репрессиях советского правительства против собственного народа, могут, меряя Америку на свой совковый аршин, сочинять подобный вздор. Но кто дал им право внушать этот бред российскому читателю?

Впрочем, узнав, что этот вздор озвучил в Думе Жириновский, я успокоился, я понял, что это просто черный думский юмор. Это Владимир Вольфович, заигравшись, продолжает выступать в роли куклы Жириновского…

Уважаемый Владимир Владимирович! Передавая Вам в тезисах разработки Рабина, Нетаньяху, лорда Чалфонта, сенатора Лэксолта и других экспертов борьбы с международным терроризмом, я не могу утаить от Вас еще один метод, разработанный покойным президентом Сирии Асадом. Когда собратья талибов по экстремизму открыли в Дамаске свой офис и стали на манер паразитов внедряться в сирийское мусульманство, Асад приказал снести этот офис бульдозерами, вырезать всех его обитателей и привезти на это место всех остальных главарей исламского экстремизма со всей страны. Их привезли и сказали: в нашей стране полная свобода ислама. Но если вы будете насаждать экстремизм, с вами будет то же самое.

С тех пор внутри Сирии нет исламского экстремизма.

С уважением и – до связи,

Эдуард Тополь.

США, 25 сентября 2001 г.

Газета «Версия», 30 октября 2001 г.

Оперативное донесение № 005

Многоуважаемый Владимир Владимирович! Ваша инициатива созыва в Москве Всемирного исламского конгресса подвигла меня провести некоторые исторические исследования, результаты которых доношу.

Как показывают письма иранского посла Ахмеда ибн Фадлана своему халифу с территории Древней Руси в 922 году, «многие из славян исповедуют ислам». Историческое право на проведение исламского конгресса у России действительно есть, хотя сам ислам в России не прижился.

Тем не менее какая-то внутренняя взаимная тяга осталась и особо отчетливо выявилась в прошлом веке. Но, чтобы понять этот глубинно-магматический процесс, следует снова обратиться к истории. Не претендуя на полное освещение темы и не зная, что говорят об этом нынешние русские исламоведы, я, проживая в США, доношу сведения, добытые мною в американских источниках.

Почему пишут «исламский терроризм»? Ислам является одной из величайших религий мира и разделяет со своими сестрами-религиями те же моральные установки. Ислам, например, особо подчеркивает, что ни один человек не должен страдать от притеснений другого человека. В свои заповедные времена ислам установил законы войны, предельно человечные по отношению к тем, кто не участвует в сражениях.

Тем не менее слово «ислам» как классификацию нынешнего терроризма используют по двум причинам. Первая – политический характер самого ислама с первых дней его рождения. Интимная близость религии и политики отличает его от других религий и делает политической религией.

Вторая причина сочетания ислама с терроризмом – в сегодняшних реалиях. В течение последних веков общество ислама модернизировалось. Этому невозможно противиться, как невозможно противиться открытиям науки, медицины и техники. Религиозные лидеры христианства, иудаизма и буддизма встраивают эти открытия в свои религиозные концепции и почти не воюют с мельницами прогресса. Но адепты «истинного» ислама исповедуют очищение мусульманского общества ото всех привнесенных историей модификаций и стремление вернуться к обществу, управляемому только древними исламскими законами. Почему это происходит?

В традиционном исламе Бог – единственный источник власти. Но непреложность этой посылки имеет роковые последствия. По исламскому закону конфликт между миром ислама и миром неверующих может быть остановлен перемирием, но завершиться он должен только либо обращением, либо порабощением неверных.