Эдуард Тополь - У.е. Откровенный роман...

– А что он?

Но Пачевский не успел ответить: официант принес высокую темную бутылку вина, предъявил нам ее этикетку. Пачевский одобрительно кивнул, официант поставил бутылку на стол, открыл ее и налил на дно бокала Пачевского буквально глоток темно-красного, как сок граната, вина. Пачевский церемонно взял бокал за тонкую ножку, поднес к носу, понюхал вино, потом чуть взболтал его по стенкам бокала, посмотрел на просвет, пригубил, подержал глоток во рту, сглотнул и облизнул губы кончиком языка. При этом у него на лице было такое сосредоточенное выражение гурмана, что сразу становилось ясно, насколько он, словно истинный Карлсон, любит жизнь со всеми ее кулинарными и плотскими удовольствиями.

Наконец, королевским жестом кивнув официанту, Пачевский разрешил ему разлить это вино по нашим бокалам.

– Попробуйте! Попробуйте! – сказал он мне с настойчивостью тщеславного хозяина.

Я попробовал.

– Ну?! Как винцо?

– Замечательное…

– Ага! – воскликнул он торжествующе. – Но вы еще не пробовали еду! Скоро принесут!

– Так что же Кожлаев?

– Да, Кожлаев!.. – Пачевский горестно вздохнул и сдвинул на столе чистые тарелки, освобождая официанту место для корзинки с горячими хлебцами нескольких сортов, масленки с несколькими сортами масла и еще какой-то вазонки с фирменной ресторанной приправой. – Я, конечно, понимаю, что у вас с Кожлаевым свои счеты. Я же знаю, кем он был. Но поверьте, со своими он был человеком! Мы за ним были как за каменной стеной. А этого Капельникова он дважды просто от смерти спас, реально!

– Но не задаром….

– Да, конечно, не даром! – Пачевский каким-то плотоядным кошачьим жестом взял темный хлебец, осыпанный зернами, разрезал его и стал мазать маслом с фирменной приправой, говоря при этом: – Но, знаете, бизнес – это не для каждого. Есть люди, которым нельзя заниматься бизнесом ни под каким предлогом, это для них смертельно при любых вариантах… Вы тоже ешьте, хлеб с вином – это замечательно!.. Ведь я же не пойду в цирк акробатом под куполом! А в России все ринулись в бизнес, как будто это дрова колоть…

– И все-таки… – вернулся я к тому, что интересовало меня больше всего. – Капельников – инвалид, Рогачева испарилась…

– А я жив и цел, да? – Пачевский усмехнулся. – Вы это имели в виду? Но я им сразу сказал: вы должны были сначала ко мне приехать, а не к ним. Ведь все деньги Кожлаева шли через меня, я был его финансовый менеджер…

– Кому вы это сказали?

Пачевский откинулся в кресле и сразу как-то посерьезнел:

– Слушайте, вы действительно из ФСБ?

– Да.

– А можно ваше удостоверение посмотреть?

– Когда мы едем на Запад, то служебные корочки оставляем в конторе. Такой порядок.

– Логично. Но вы действительно Чернобыльский?

Я положил перед ним свой загранпаспорт.

Он, нужно сказать, очень внимательно с ним ознакомился, особенно с фотографией пятилетней давности.

– Да… Значит, вот вы каким были пять лет назад… Это же вы тогда закрыли нам два казино, верно?

Теперь я понял, откуда он знал мою фамилию.

– Да, – сказал я. – А вы имели к ним отношение?

– Я же вам сказал: я был финансовым гуру Кожлаева. Но только до тех пор, пока он не взял этот Повольский банк.

Я ему сразу сказал, что это плохо кончится, и тут же удрал из Москвы – сначала на Кипр, потом сюда. И, как видите, оказался прав!

Я внутренне усмехнулся его апломбу, спросил с улыбкой:

– Почему же он вас не послушал?

– Потому что решил помочь своим братьям-чеченцам, – всерьез ответил Пачевский. – Вы понимаете, кого я имею в виду?

– Харунова. Точнее, его компаньонов.

Пачевский снова посмотрел на меня как на недоразвитого, а потом – на дискетку, которая все еще лежала между нами на столе. И у меня вдруг появилось четкое ощущение, что он эту дискетку сейчас заберет. Поэтому я тут же взял ее, сунул во внутренний карман пиджака. Он расслабился, обмяк в своих и без того покато-округлых плечах и оглянулся на официанта, который уже катил к нашему столику тележку с набором блюд.

Пока официант располагал эти блюда на столе, Пачевский упорно молчал, а когда официант ушел, сказал:

– Господин Чернобыльский. Если вы будете играть со мной в эти детские игры, разговора у нас не получится. Я пришел на эту встречу, чтобы помочь своей стране, а не заниматься школьным онанизмом. Вы готовы меня выслушать?

Я сменил тон:

– Да. Я для этого приехал.

– Вот и хорошо. Я буду краток. Значит, первое: все деньги, которые проходили через наш оффшорный банк на Кипре, рассыпались, как вы увидите на дискетке, по лепесткам ромашки – на счета наших же зарубежных фирм и фирмочек в Европе, Азии и даже в Австралии и Сингапуре. Под заказы, которые по большому счету никто и не собирался выполнять. И найти их – все равно что искать на Млечном Пути потухшие звезды. Но я вам скажу, куда эти деньги ушли оттуда в конечном итоге. Все – на «Бэнк оф Нью-Йорк». Да, да, тот самый, скандальный. Но тогда еще не было никакого скандала, и через этот банк проходили сотни миллионов долларов, а не только наши. Это раз. Второе: часть этих денег – сразу скажу, не знаю какая, потому что я был вообще против этого, – так вот, часть этих денег Кожлаев обещал Басаеву, Хаттабу и вообще чеченским боевикам. А остальные он либо инвестировал в бизнес, либо держал в других банках, этого я не знаю, я дальше «Бэнк оф Нью-Йорк» их не контролировал. И наконец, последнее. Все, что я вам сказал о трансакциях, я сказал и Харунову, когда он и его партнеры приехали сюда по мою голову. И дал им точно такую же дискетку, как вам. То есть дал им совершенно полную информацию, где и как искать деньги Кожлаева. Но разница между ними и вами в том, что сейчас, когда вокруг этого «Бэнк оф Нью-Йорк» такой скандал, чеченцы в него сунуться не могут. А вы, ФСБ, можете. Все ясно?

Я оглушенно молчал.

Вот уж действительно – чем дальше в лес, тем больше дров! Кожлаев финансировал чеченских боевиков и самого Хаттаба! Или пообещал их финансировать, а денег не дал. Или дал, да не все… И они его грохнули, чтобы забрать все, но тут как раз скандал с «Бэнк оф Нью-Йорк»… Это не слабо!

Но я-то куда лезу? Не только против чеченской ОПГ, а против Басаева и Хаттаба! Опять Хаттаба!!!

Однако Пачевский-то каков, а? Маленький толстенький Карлсон с походочкой гомика, а всю чеченскую ОПГ оставил с носом – вот вам банк, где деньги лежат, да подите-ка суньтесь!

– Если у вас нет вопросов, то приступаем к трапезе, – сказал он. – Еда тут потрясающая! – И поднял бокал с темно-рубиновым черногорским вином. – За жизнь! Или, как говорят евреи, лэ хаим!

Должен сказать, что обед был действительно великолепным, теперь я знаю, куда, если разбогатею, нужно летать обедать.

…Перечитал свой дорожный дневник и понял, что все нужно переписать заново. Потому что это просто стандартные открытки с видами Вены, Будапешта и Праги. Впрочем, даже и на открытках обычно пишут какие-то человеческие слова: «скучаю», «помню», «думаю о тебе»… А у меня – сплошной служебный отчет о командировке.