Эдуард Тополь - У.е. Откровенный роман...

– Have you seen Met's yesterday?.. [29] А вы видели вчерашний бейсбол?.. (англ.)

– Hi! My name is Pol, nice meeting you. Where have you bought your short?.. [30] Привет! Меня зовут Пол, приятно познакомиться. Где вы купили такую чудную рубашку?., (англ.)

– I like your haircut. Who is your hairdresser?.. [31] Мне нравится ваша прическа. Где вы стрижетесь?., (англ.)

Заговаривать с ними было легко – с каждым и с каждой, но дальше первых доброжелательных улыбок и ничего не значащих фраз я пока не шел, прислушиваясь к их сленгу и присматриваясь к их манерам и одежде. Позже, когда закончится их ленч-тайм и они утекут в свой банк, я перейду улицу Либерти и зайду в их любимый супермагазин «XXI век», где куплю себе дюжину таких же, как у них, белых рубашек с короткими рукавами и полдюжины хлопчатобумажных брюк-слаксов, а также светлые кремовые мокасины, которые можно носить без носков. А затем отправлюсь в «бьюти-салон» в Гринич-Виллидж, где они стригутся, и постригусь у какого-то Нельсона, и с завтрашнего дня буду здесь выглядеть своим в доску. А тогда…

В нашем деле подбора и вербовки осведомителя нельзя спешить. Может быть, завтра я вообще не приду к этой церкви Троицы, а в обеденный перерыв вместе с потоком банковских служащих повыше рангом и постарше возрастом зайду в их любимое кафе «Seafood Market & Row Bar» на первом этаже ВТЦ и попробую половить мою рыбку там, среди senior officers, то есть руководителей среднего звена. А то и поднимусь еще выше, на 44-й этаж, в «Skydive», куда на обед ныряют уже настоящие уолл-стритские акулы. Впрочем, нет, туда мне еще рановато. Как говорят в моей конторе, «чем крупнее твой осведомитель, тем осторожнее ты его окучиваешь». А мне нужно завербовать в «Бэнк оф Нью-Йорк» ни больше ни меньше, как служащего департамента международных трансакций! Но это сейчас самое горячее место, ведь именно там работала Наталья Гурфинкель, фасовавшая русские миллионы по банковским счетам BONY. И с тех пор как ее имя прославила мировая пресса, отношение к русским в этом департаменте должно быть, мягко говоря, настороженное…

Но и рассиживаться в Нью-Йорке на такой жаре мне тоже не резон. За две недели, которые я уже провел здесь у адвокатов и в манхэттенских барах и кафе, я практически свел на нет свой русский акцент и вполне могу сойти за аборигена или по крайней мере за потомка второй волны русской эмиграции и солидного бизнесмена, который не прочь открыть счет своей компании в таком респектабельном учреждении, как «Бэнк оф Нью-Йорк». Модные пластиковые визитные карточки владельца корпорации «CherPoll-Am Ltd.» с престижным нью-йоркским почтовым и электронным адресом и телефоном будут готовы завтра (за 600 долларов адвокат зарегистрировал мне эту корпорацию в штате Делавэр, еще за 200 я обзавелся почтовым ящиком в офисном здании на Пятой авеню и за 580 зеленых в неделю снял крохотную квартирку-студию в отеле «Грейстоун» на углу Бродвея и 91-й улицы) и – вперед, мистер Poll Chernobylsky, hurry up, do your job, или, как говорил Никита Сергеевич Хрущев, «наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи!»…

– Squz me, sir, may I see your ID? [32] Извините, сэр, можно ваши документы? (англ.) – На молодом эбонитово-черном гиганте был синий форменный пиджак с нашивками «SECURITY», белоснежная рубашка, черный галстук и серые брюки с черными начищенными ботинками. А пластиковая бирка, висевшая на цепочке у него на груди, содержала его цветную фотографию с надписью «Sgnt Louis Williams Jr.» – «Сержант Луис Вильямс-младший».

– My ID? – изумился я. – Why? [33] Мои документы? Зачем? (англ.)

– Ple-ezzz… [34] Пожалуйста… (англ.)

Это «please» было таким внушительным, что я послушно достал из кармана паспорт.

Сержант Луис Вильямс – явно по слогам – прочел мою фамилию и удовлетворенно сказал:

– Okay, sir. Somebody wants to see you. Follow me. [35] Так, сэр. Кое-кто хочет с вами поговорить. Следуйте за мной (англ.).

И, помахивая на ходу моим паспортом, двинулся в сторону ВТЦ.

Я удивленно следовал за ним, сделав на ходу последнюю затяжку и оглядываясь в поисках урны, чтобы выбросить сигарету. Поскольку никакой вербовки я здесь еще не начинал, я был, в общем, почти спокоен и думал, что это скорее всего какая-то ошибка. Или – чем черт не шутит? – кто-то из моих бывших подопечных новых русских тоже отбросил сюда, как Кожлаев, пару сот миллионов и теперь держит офис на одном из этажей ВТЦ – какую-нибудь «Русско-американскую биржу» или «Russian-American Investment Company». Изучая в вестибюле перечень расквартированных в ВТЦ фирм, я видел тут пару таких названий…

Между тем сержант уже вошел со стороны Либерти-плаза в лобби ВТЦ и уверенной походкой двигался по роскошной и просторной Concourse – галерее магазинов «GAP», «Banana Republic», «Strawberry» и других, а также веренице суши-баров, кафе и сувенирных стендов. Боже, какая тут была божественная прохлада! а витрины! а мраморные полы! а запахи цветочных магазинов! а эстрада, на которой студенты консерватории играли Вивальди! а живые деревья зимнего сада «Winter Garden», на скамейках которого даже сейчас, днем, целовались влюбленные!

Но главной особенностью, которая бросалась в глаза в этом вестибюле, или, точнее, в анфиладе вестибюлей, соединявших все здания ВТЦ, были не магазины, не рестораны и даже не зимний сад, а сами люди. Говорят, что около сорока тысяч людей работают в офисах ВТЦ и еще сто тысяч туристов волнами прокатывают тут за день, и потому в обеденный перерыв здешние плазы и торговые молы похожи на исполинскую космическую станцию из романов Бредбери и Азимова – здесь феноменальное смешение всех рас, здесь совершенно нет детей и стариков, и вся эта молодая 25–40 летняя орда движется вдоль витрин, торговых прилавков и ресторанно-закусочных стоек со скоростью рыбы в нерест – скорее, спешно, еще быстрее!

Хватая на ходу бумажные стаканчики с кофе и завернутые в пакеты бутерброды, или поедая у стоек хот-доги, пиццы и сандвичи, или присев за столики «Wendy» и «McDonalds», или выбирая сувениры, книги и одежду в магазинах, они все время поглядывают на часы и нетерпеливо переступают с ноги на ногу, словно им срочно нужно в туалет или через минуту их ждет отправка на другую планету. Даже влюбленные, целующиеся на скамейках зимнего сада, похожи на пассажиров космических кораблей, встретившихся ненадолго при пересадке. Я где-то читал, что ньюйоркцы вообще ходят на тридцать процентов быстрее, чем американцы в других городах или европейцы. Теперь здесь, в ВТЦ это было наглядно – здесь спешили все, даже бармены и полицейские.

Но мой Луис двигался в этом потоке спокойным и деловитым ледоколом, не давая мне ни отстать, ни столкнуться со встречными ордами. Затем, пройдя мимо скоростных лифтов, свернул в какой-то неприметный рукав к стандартно служебной двери. Придержав эту дверь, он пропустил меня вперед, но недалеко – сразу за дверью оказался узкий тамбур личного досмотра с рамой дверного проема, как при входе в казино или в аэропортах, и с рентген-машиной, просвечивающей ваши личные вещи. Здесь же стояли еще два угольно-черных, но уже пожилых охранника и молодая охранница посветлее, испанка, вероятно, для досмотра посетителей женского пола. Эта испанка протянула мне пластмассовое корытце: