Виктор Доценко - След Бешенного

- Тебе ли не знать, Женя, что судьба любого человека, хоть как-то причастного к политике, полна риска. Это подтверждает и исторический опыт, в частности советский и российский.

- Может, он и подтверждает, да ничему не учит. После всего того, что написано и говорено о злодеяниях КГБ, эти бараны радостно голосуют за отставного кагэбэшника, который, став Президентом, еще всем вам покажет, где раки зимуют. Неужели ты не заметил, кто его окружает? Бывшие генералы спецслужб. И ты, как невинный ягненок, не подозреваешь, чем это грозит. Или не хочешь об этом думать? Спецслужбы - Орден, ничем не лучше масонского.

Позин попытался вставить слово, но тот сделал вид, что не заметил его порыва.

- Там свои законы и правила, - продолжал Палугин. - Некоторых ребят я знал. И скажу тебе откровенно, они еще покажут русскому народу кузькину мать, как выражался наш незабвенный лидер Страны Советов - Никита Хрущев. Помяни мое слово. Бежать тебе надо из этой страны, пока еще не поздно. Бежать не раздумывая! Или ты сомневаешься в моей правоте?

- Может, ты и прав, Женя. Но меня спасает то, что я никогда ни себя самого, ни свою деятельность не принимал всерьез. В общем-то я всегда знал, что не только мир не переустрою, но и пороха не изобрету. То, чем я занимался, было мне интересно, а это, по-моему, самое главное. И жить где-то, кроме России, для меня невозможно, не могу объяснить почему, но это так. - Голос Александра звучал уверенно.

- Счастливый ты человек, Шурик, - с очевидной завистью заметил Палугин. А чем зарабатывать себе на бутерброд с икрой будешь? Воровать ты не умеешь! Он загнул один палец. - А уж бизнесом заниматься в России с такими интеллигентскими замашками, как у тебя, совсем дело гнилое. - Хозяин дома загнул сразу все остальные пальцы на руке.

- Санька Долонович что-нибудь для меня придумает. Мы ведь с ним однокурсники и дружим давно.

- Ну этот-то точно что-нибудь изобретет, - не стал возражать Палугин. - А то преодолей свою необъяснимую привязанность к матушке-России и оставайся в Америке. Работу тебе подыщем непыльную и хорошо оплачиваемую. Будешь, например, консультировать и читать лекции про Россию.

Позину почему-то стало гадко и противно. Он сам не мог понять почему. В современном мире глобальной экономики люди ради хорошей зарплаты легко меняют страны, гражданство, и в этом нет уже ничего удивительного. Он даже в Кремле и Правительстве России знает немало людей, которые не только женаты на иностранках, но и имеют близких родственников в Америке и в европейских странах. Такой подход для Позина был абсолютно немыслим.

- Разве я вещь, которую можно взять и купить за хорошую или просто подходящую цену? Внимание! Аукцион! Спешите - продаются мозги Позина! Кто больше? - Александр представил себе зал с тянущимися вверх руками своих потенциальных работодателей или владельцев его, позинских, мозгов. Эта картинка показалась ему довольно отвратительной.

- А почему бы и нет? - безо всякой иронии спросил Палугин.

- Знаешь, Женя, я всю жизнь старался не изменять ни себе, ни своим принципам...

Лицо Палугина еще больше побагровело. Очевидно, разгоряченный алкоголем мозг воспринял эту невинную фразу как какой-то намек на его, Палугина, судьбу.

Он резко перебил Позина:

- Если это так, в чем я позволю себе усомниться, то ты один из очень редких экземпляров человеческой породы, который достоин занесения в Красную книгу...

Напряжение и острота разговора постепенно спали. Они продолжали выпивать и закусывать сандвичами с холодным цыпленком и огурцами. Таков был обед в доме бывшего генерала КГБ Палугина.

Незаметно подступил вечер. Хозяин и гость вышли немного прогуляться, но на воздухе было морозно, и вскоре они вернулись в дом.

Палугина интересовало, как сложились судьбы некоторых их московских знакомых, и Позин, насколько мог, постарался удовлетворить любопытство своего хозяина. Но на некоторые его вопросы он не стал отвечать, переходя на шутливый тон или рассказывая какой-нибудь московский анекдот.

Позин посчитал не слишком этичным прямо отвечать на вопрос Палугина об отношении к нему его бывших коллег, теперь уже пенсионеров, считающих бывшего соратника предателем и не скрывающих, что при его попытке появиться в России они примут в отношении него соответствующие меры...

На сон грядущий посмотрели вечерний выпуск новостей по Си-эн-эн, потом Палугин показал Позину гостевую комнату, где тому предстояло провести ночь. Александр долго не мог заснуть, пытаясь понять, может ли его спокойный и рассудительный Сергей Мануйлов при каких-то условиях носить прозвище Бешеный и зачем он понадобился этому темному типу Широши?..

XVI

Широши слушает "Аиду"

А в этот самый вечер господин Широши, вовсе не подозревая о том, какие мысли о нем и его пленнике бродят в голове Александра Позина, спокойно катил в роскошном лимузине по вечерней Вене. Лимузин держал путь к зданию Оперы, где его должен был ждать верный подручный Владислав Фридрихович Ведерников. (Если помнит читатель, в романе "Остров Бешеного" Широши, сообщая Ведерникову о том, что ему следует немедленно скрыться из Москвы, сказал тому, что его в определенный час будут ждать в Вене у главного входа в Оперу.)

Широши еще издали разглядел понурую фигуру Ведерникова, стоящего у входа и напряженно всматривающегося в лица богато одетых мужчин и дам, спешащих на спектакль. Широши приказал водителю остановиться чуть поодаль, а сам в смокинге с черным жилетом и черной бабочке предстал перед насторожившимся Ведерниковым.

- Вы? - опешил тот.

- Разве я сильно изменился с нашей последней встречи? - не без иронии поинтересовался Широши.

- Вы... - внимательно вглядываясь в его лицо, промямлил Ведерников, - вы как будто стали моложе...

- Может быть, - спокойно согласился Широши. - Я принимаю омолаживающее средство. Так вас и правда удивляет мое присутствие в этой точке земного шара? Лично я иду в Оперу и предлагаю вам составить мне компанию. Вы ведь любите оперу, не так ли?

Ведерников терпеть не мог оперу и вообще любую классическую музыку. Его вкусы ограничивались творчеством Аллы Пугачевой и Маши Распутиной. Широши об этом явно догадывался, а скорее всего, знал, что было заметно по его озорно поблескивающим темным глазам.

- Я очень давно не был в опере, - ушел от прямого ответа Ведерников, - и с удовольствием составил бы вам компанию, но, увы, одет не должным образом.

На нем были видавшие виды потертые старые джинсы и какая-то поношенная, неопределенного цвета куртка, из-под ворота которой выглядывала не первой свежести водолазка.

- По старой большевистской традиции конспирируетесь? Правильно, - одобрил Широши. - Переоденетесь в лимузине, где найдете смокинг вашего размера, - не терпящим возражений тоном приказал он.