Виктор Доценко - След Бешенного

- Боюсь, что финансовые комбинации господина Рубинстайна настолько хитроумны и запутаны, что я в них не разберусь, - признался Стивен. - На кой черт он засветился в этой компрометирующей ситуации? - с недоумением продолжал он. - Ведь наверняка именно Брюс способствовал переводу денег господина Можаева на Запад, и, безусловно, не безвозмездно.

- Ничего не понимаю! Он жаден, но и хитер. Неужели ему на этот раз изменило чутье? - недоумевал Роджер.

- Но у него могли быть какие-то свои, неизвестные нам причины, по которым он и выманивал господина Можаева в Америку, и в очередной раз сыграл нам на руку.

- Свои причины? - переспросил Роджер. - Эти причины могли быть только большими комиссионными за изобретенную схему перевода денег. Стив, неужели тебе нужно объяснять, что меня беспокоит?

- Конечно, нет. Я, как и ты, опасаюсь, что эту историю разнюхают журналисты, и опять пойдут статьи о том, что Брюс Рубинстайн вызвал в США господина Можаева по прямому приказу ЦРУ.

- Увы, его тесная связь с нами уже давно не секрет. Но меня возмущает другое: он проявил непозволительную инициативу и опять непрошеный выполз под прожектора масс-медиа. Помнишь, Стив, как тогда в деле Иран-контрас после успешной операции по продаже оружия, которую мы ему санкционировали, он получил на свой банковский счет десять миллионов долларов от султана Брунея, но после разразившегося оглушительного скандала в прессе вынужден был вернуть их, объявив, что деньги к нему на счет поступили по ошибке?

- Конечно, помню. И даже могу себе представить, какое потрясение испытала его душа - отдать, с его точки зрения, честно заработанные миллионы.

- Да уж, наш мудрый Брюс - живое воплощение характерной еврейской алчности, - припечатал своего давнего и полезного агента неумолимый Роджер.

При том, что официальная политика Вашингтона всегда была направлена на поддержку Израиля, и ее носители не жалели обвинений другим странам в антисемитизме, правоверные протестанты, к которым причисляли себя и Лайн, и Паркер, в глубине души евреев не любили и даже презирали.

- Я терпеть не могу, - развивал свою мысль Роджер, - когда люди типа Брюса, которые за хорошие деньги без раздумий продадут собственную матушку, проявляют инициативу в политических вопросах. Как только в программах новостей по ТВ и в газетах его имя появится рядом с именем господина Можаева, обязательно пойдут пересуды о том, что в этом деле замешано ЦРУ. Это вам не русский "крот" в ФБР! Ведь мы планировали всю эту историю с господином Можаевым так, чтобы даже наша тень в ней не мелькала.

- Тебе прежде всего надо как следует всыпать Брюсу, - сказал Стивен.

- Что я и намерен сделать немедленно по приезде в город, но для этого мне нужна копия его письма.

- Копия ждет тебя у факсимильного аппарата, на квартире, - не моргнув глазом доложил Стивен.

Он имел в виду конспиративную квартиру ЦРУ, которой, бывая в Вашингтоне, обычно пользовался Лайн.

Роджер одобрительно кивнул.

- И последнее. Нам грех не воспользоваться этой ситуацией в ФБР и не прижать этого подонка Майкла Джеймса, Красного Мишку. Я никогда не сомневался в том, что он русский шпион, но до сих пор он действовал безошибочно. А теперь нам наконец есть что ему предъявить!

- Без сомнения! - охотно поддакнул Стивен.

- Утром я подготовлю записку с изложением имеющихся у меня фактов, а ты покажешь ее нашим боссам. И пусть они серьезно переговорят с руководством ФБР. Эти парни только что обожглись на молоке и теперь будут дуть на воду. Если они этого Мишку не посадят, то хотя бы как следуют пугнут, после чего он надолго заляжет в свою берлогу и не будет путаться у нас под ногами...

Распрощавшись с верным Стивеном и едва войдя в квартиру, Роджер позвонил Брюсу в Швейцарию. Там было раннее утро, и старик, скорее всего, почивал. Но Лайн никогда не отличался деликатностью в обращении со своими платными агентами и даже немного этим гордился.

- Доброе утро, Брюс, прости, что беспокою в столь ранний час. Но дело крайне срочное, - ледяным голосом проговорил Роджер.

Однако интонационный выстрел пропал впустую - старик Рубинстайн спросонья не обратил на него внимания.

- Привет, Роже, - так на французский манер называл он Роджера. - Что такое приключилось в мире и вынудило тебя прервать и без того беспокойный сон одинокого больного старика?

Рубинстайн был женат неоднократно, имел от разных жен шестерых детей, но предпочитал жить один - либо в своем больше похожем на крепость доме в окрестностях Цюриха, либо в огромном поместье на острове Антигуа в Карибском море. Много времени он проводил на своей комфортабельной трехмачтовой яхте.

- Не прибедняйся, Брюс, и отвечай четко на мои вопросы! - приказал Роджер.

Старик недовольно засопел, но промолчал.

- Ты хорошо знаешь господина Можаева? - спросил Лайн.

- А кто может сказать, что кто-то кого-то хорошо знает, мой милый Роже?

- Брюс, когда ты оставишь эту дурацкую еврейскую манеру отвечать вопросом на вопрос? Я тебя еще раз спрашиваю: ты хорошо знаешь господина Можаева?

- Ну, можно сказать, неплохо. Бедняге не повезло. Он оказался в вашей тюрьме, чего я, не без твоей помощи, дорогой Роже, избежал. Условия в ней, конечно, намного получше, чем у него на родине, но я все равно ему не завидую. Не могу понять, какой только бес понес его через океан?

От такой наглости Роджер просто опешил.

- Да ты же сам убеждал его приехать в США, обещал встретиться с ним и помочь с переводом его капиталов на более безопасные счета! - возмущенно почти выкрикнул Роджер.

- Я?! - В голосе Брюса прозвучало искреннее изумление. - С чего ты взял?

- Передо мной лежит пространное письмо с твоей подписью, - сообщил Роджер.

- Немедленно пошли его мне по факсу. - По деловому тону Брюса стало ясно, что он только сейчас проснулся окончательно.

- Посылаю. Ты его внимательно изучи, а я минут через десять перезвоню.

Роджер положил трубку, пошел на кухню, открыл холодильник, взял банку пива и с наслаждением выпил. Бесконечные взлеты и посадки, помноженные на волнения, - в горле постоянно стоял какой-то сухой колючий ком.

"Интересно, как эта старая еврейская скотина будет выкручиваться?" подумал он, набирая номер Рубинстайна.

Но тот и не думал выкручиваться.

- Полный бред, Роже! Представь себе, подпись несомненно моя. Но клянусь тебе Торой, Талмудом, Кораном и Евангелием - я этого письма не писал. - Его голос звучал вполне искренне.

- Словом, хочешь сказать, что подпись твою не подделали, а точно скопировали. Сам понимаешь, при современном уровне копировальной и компьютерной техники это дело нехитрое. - Казалось, Роджер разговаривал сам с собой.

- Роже, это и мне, старому дураку, чьи предки прожили в Одессе на Молдаванке не один десяток лет, понятно. Но он-то купился не на подпись!