Галина Романова - Игры в личную жизнь

Кто смотрел когда-нибудь парад на Красной площади в Москве и испытывал при этом благоговейный трепет при командном гласе Верховного главнокомандующего, тот поймет мою реакцию.

Я резко отпрянула. Села, резко выпрямив спину. Сама не понимая, что делаю, резким движением отерла щеки. И лишь потом, заикаясь, прошептала:

– Ч-что-о?

– Я сказал, отставить истерику! – Командные интонации он не убрал, но голос чуть приглушил, поэтому вышло не так убедительно, как в первый раз.

– Вам легко говорить, – плаксиво выдала я, с ужасом чувствуя, как рот снова пополз набок, а глаза наполняются слезами. – Ваша дочь с вами!

– Моя дочь, уважаемая Александра Васильевна, в куда более худшем положении, нежели ваш... сыночек.

Здесь – мне или показалось, или... он на самом деле выругался.

– Она что, беременна? – Это было первое, что пришло мне в голову и чего я совершенно обоснованно опасалась.

– К счастью, нет, – полковник с пониманием хмыкнул. – Мне бы этого не хотелось, равно как и вам, учитывая обстоятельства.

– Вы имеете в виду, что он бросил ее?.. – Ему все-таки удалось смутить меня и впервые почувствовать что-то похожее на стыд за поступок моего любимого сына. – Но все может оказаться совсем не так.

– Как?

– Гораздо драматичнее! Если Славик был как-то связан с Виктором и его проблемами, то...

– Ваш Славик – это и есть самая большая проблема! – Он снова повысил голос и при этом произнес имя моего сына словно самое грубое ругательство.

– Знаете что!.. – попыталась я было возмутиться, но как-то очень уж неубедительно.

– Знаю! Идемте! – тут же подхватил полковник и встал.

Его приказы обсуждению не подлежали. И сколько я ни упиралась ногами в землю, ему удалось поднять меня со скамейки и почти волоком дотащить до стоянки такси.

Там Иван Семенович безапелляционно потеснил очередь и, втиснув меня на заднее сиденье машины, уселся рядом с водителем.

– На Пушкарскую...

В подъезде дома, где полковник с дочерью снимали квартиру, все так же приятно пахло свежестью. Только теперь к этому запаху примешивался острый аромат корицы и лимона. Кто-то, видимо, затеял печь пироги. Шумно втянув носом пряный запах, я не без зависти подумала – живут же люди без забот и печалей, пироги стряпают! Кого-то, может, в гости ждут. А вот меня, словно под конвоем, ведут в неизвестность, не объясняя при этом ровным счетом ничего!

– Зачем вы меня сюда привезли? – запоздало заартачилась я, уже стоя перед их дверью. – Могли бы поговорить и в скверике. Погода славная. Народу мало...

Он не ответил. Распахнул дверь и впихнул меня в прихожую. Именно впихнул, я нисколько не преувеличиваю. То ли он боялся, что я опять начну упираться да еще и орать на весь подъезд. То ли ему просто надоело со мной валандаться. Но факт оставался фактом: полковнику стало не до манер.

Пролетев трехметровое пространство узкого коридора, я уперлась руками в противоположную от входной двери стену и тут же поймала свое родное «я» в зеркале, висевшем на этой самой стене.

Мама дорогая! На кого же я стала похожа! Где мой шарм? Куда подевались свежесть, очарование и неповторимый блеск глаз, которым десять лет подряд пел оды Виктор?

Из зеркала на меня смотрела изможденная растрепанная женщина с распухшим от слез лицом и тусклым потерянным взглядом. Что-то будет дальше?..

– Вам надо взять себя в руки, Александра Васильевна! – вездесущий родственник укоризненно качнул головой, незаметно подойдя сзади и возвышаясь за моей спиной. – Для этого я и привез вас сюда.

– Для чего – этого?

– Для того чтобы вы привели себя в порядок. В гостинице это сделать почти невозможно. Да и опасно, если учесть, какие странности начали происходить вокруг вашей персоны. Дома, если у меня верные сведения, у вас побывала команда по уборке и выволокла на свалку всю раскуроченную мебель, оставив там голые стены. Соседка в больнице. Любовник тоже. Да к нему вы вряд ли бы пошли за утешениями, учитывая обстоятельства...

– Прекратите язвить, – устало пробормотала я и с облегчением, трудно поддающимся объяснению, начала стягивать с ног кроссовки. – Вам это не идет.

– А что мне идет? – тут же бодро подхватил Иван Семенович.

– Ну, не знаю... Командовать, наверное... Вы же военный, если не врете.

– Я не вру, – твердо ответил отставной полковник и едва не взял под козырек. – Я почти никогда не вру. Вам следует это запомнить и перестать считать нас своими врагами. Идемте.

Из прихожей мы попали в крохотную гостиную, обставленную старомодно, но с претензией на былую роскошь. Овальный полированный стол, инкрустированный серебром. Мягкие стулья с вычурно изогнутыми ножками. Огромный диван с валиками, кажущийся мягким даже на расстоянии. Большой шелковый абажур под потолком. Мне вдруг захотелось зажечь свет в этой гостиной. Вытянуться с ногами на этом диване. Укрыться шерстяным клетчатым пледом (почему непременно клетчатым, я не знала). И, откусывая от огромного пирога с корицей и лимоном, которым пахло даже в этой квартире, углубиться в чтение хорошей книги...

– Что с вами? – прокаркал за моей спиной полковник, сразу разогнав наваждение и вернув меня в суровый, непридуманный мир с исчезновением моего Славки, кучей проблем и неразгаданных тайн.

– Ничего... Это ваша мебель?

– Да. – Мне показалось, что он немного смутился. – Старомодно, конечно... Но я не любитель был всяческой рухляди. Это все мать Виктории... Накупила, когда я служил в Германии. Потом таскала все эти дрова по гарнизонам, пока... Пока ей это не надоело... У нас с дочерью другая мебель. Это добро я так и держал в контейнерах, не зная, как от него отделаться. Теперь, если придется уезжать, здесь все и оставлю. Так-то вот...

– Она что же, бросила вас?

Я думала, что после разговора с управляющим банком большего удивления за сегодняшний день я уже не испытаю, но оказалось, что я ошиблась. Потому что я была несказанно удивлена тем смущением, которое исказило лицо полковника до неузнаваемости. Куда подевалась его самоуверенность? Где, скажите, он «обронил» весь свой апломб? И тут я прозрела.

– Она вас бросила? Она вас бросила!.. И правильно, между прочим, сделала! – констатировала я, не без удовольствия мстя ему за его «любовника». – Кто это был? Молоденький безусый лейтенант, который, оказывается, знал, что в мире существуют звезды, на которые можно просто смотреть. И что цветы растут не только для процесса фотосинтеза, а также для того, чтобы их преподносить в качестве подарка любимой женщине... Так?

– Приблизительно. – Иван Семенович провел по покрасневшему лицу рукой, словно силился стереть с него следы своего неожиданного смущения. – Только это был майор, а не лейтенант, и к тому же... мой лучший друг.