Дарья Калинина - Призрак с хорошей родословной

Мы и в самом деле задумались. Что же это выходит? На фотороботе двадцатилетней давности изображен тот же самый человек. Но тогда следователю Любима сказала, что его зовут Анатолием. Теперь этот же человек представился шоферу Борисом, а Любима к нему обращалась под именем Гога. Это что — Георгий? Гриша? Или вообще прозвище, не имеющее ничего общего с настоящим именем этого человека?

— Они еще какие-нибудь имена в разговоре между собой упоминали?

— Нет вроде, — отозвался Алексей. — Да я особо и не прислушивался. У меня радио было включено. Футбольный матч транслировали. Где уж мне было их разговоры слушать.

Прокляв неизвестных нам футболистов, которые так некстати затеяли игру, мы снова насели на Алексея.

— А где вы их высадили? — догадалась спросить я.

— В центре, — немного подумав, ответил тот. — На вокзале. Я так понял, что у него уже билеты были куплены. И он специально так подгадал со своей поездкой, чтобы на поезд успеть и побыстрей из города удрать. Значит, все-таки опасался, что эту женщину преследовать будут. Кстати, он ей и одежду захватил. Она прямо у меня в машине переоделась. Так-то она странно одета была. Очень просто. А он ей и пальто модное привез, и сапоги. Хотел с толку преследователей сбить. Честно говоря, мне вся эта история с самого начала не понравилась. А как эти переодевания увидел, так и вовсе струхнул. Я мужику так прямо и сказал, что не хочу в их делишках участвовать.

— А он?

— Денег добавил против оговоренного в два раза, — пожал плечами Алексей. — Да и то сказать, женщина была взрослая. Уехала с ним по своей воле. А если у сектантов к ней какие-то претензии остались, так я тут при чем? Верно?

— Верно, — машинально подтвердила я, соображая, о чем бы еще спросить у этого типа, пока он не допил свое пиво и снова не заснул.

— Только я их не сразу на вокзал отвез, — не дожидаясь следующего вопроса, произнес Алексей.

— Нет, а куда сначала ездили?

— В один дом, — туманно ответил Алексей.

— Что за дом?

— Обычный дом, — пожал тот плечами. — В пригороде. Три этажа, два подъезда. У второго они вышли и наверх поднялись. Я их в окне квартиры второго этажа видел.

И, немного помолчав, он прибавил:

— Могу показать этот дом, коли вы так интересуетесь.

Еще бы нам не интересоваться! Наконец-то в нашем расследовании появилась хоть какая-то ниточка.

Дом, куда мы приехали, следуя указаниям Алексея, оказался на окраине Евпатории. Неподалеку был лиман с целебными грязями, куда целыми толпами ехали на веселеньких трамвайчиках курортники. Вокруг пели цикады, терпко пахло полынью и солью. Земля была покрыта белой солью, ракушками и мелкими камешками. Подремавший по дороге Алексей чувствовал себя вполне сносно. И решительно указал на третье окно от края дома, в котором колыхались желтенькие занавески в веселенькую ромашку.

— Вот туда они и заходили, — сказал нам Алексей. — Вы-то туда поднимитесь?

Мы кивнули, хотя помимо воли ощущали какой-то внутренний трепет. Ох, недаром Любима, удрав от сектантов, направилась прямиком сюда! Мы чувствовали, что тут жил какой-то человек, игравший в ее жизни не последнюю роль. Но откуда у Любимы взялся этот адрес? Или этот человек жил тут уже больше двадцати лет и она вспомнила этот адрес вместе со многим другим, что долгое время таилось где-то в глубине ее памяти?

— Терпение, главное, терпение, — бормотала Мариша. — Сейчас мы узнаем ее тайну.

Поднявшись на второй этаж, мы позвонили в дверь нужной нам квартиры. Там раздался шум шагов, чьи-то голоса, и дверь нам открыла седая женщина с немного усталым, но славным лицом. В сильно загоревшей на южном солнце коже пролегали лучики белых морщинок, словно женщина любила смеяться или просто часто жмурилась на солнце. Но мне почему-то казалось, что чаще она все же смеялась.

— Вы ко мне? — удивилась она, увидев нас. — А! Вы, наверное, по поводу пособия для Миши? Вот и славно. Проходите.

— Миша? — переглянулись мы.

Михаилом звали пропавшего сына Любимы. Что это, простое совпадение? Нет, не простое. Получив долгожданную свободу, не помчалась бы Любима к какому-то постороннему Мише. И в это время из коридора на инвалидном кресле выехал молодой человек. Несмотря на жару, ноги у него были прикрыты клетчатым пледом. Он с интересом посмотрел на нас. А мы не знали, что сказать. Даже Мариша, которая никогда за словом в карман не лезла, тут вдруг потеряла свою обычную словоохотливость.

— А кто такой Миша? — очень не вовремя брякнула Катька.

— Вы кто? — тут же насторожилась женщина, внимательно глядя на нас. — Вы ведь не по поводу пособия?

— Нет, — покачали мы головами.

— Так я и знала! — опустилась на стул женщина. — Явились!

И такая боль прозвучала в ее голосе, что она передалась и нам.

— Мама! — воскликнул молодой человек в инвалидной коляске. — Что с тобой?

— Ничего, Мишенька, — откликнулась женщина. — Ты пойди к себе. У тебя ведь работа. А мне с девушками поговорить надо. Нечего тебе наши бабские сплетни слушать. Мужик ведь уже.

Миша кинул на мать тревожный взгляд, но спорить не стал. И покатил в свою комнату.

— Что же, проходите, раз пришли, — произнесла женщина. — Будем знакомиться. Я — Надежда Сергеевна, мать Миши.

И она с вызовом посмотрела на нас, словно ожидая, что мы примемся оспаривать это утверждение. Но мы толком еще не разобрались в своих мыслях, поэтому помалкивали.

— Вы его настоящая мать? — только и уточнила Катька. — А то видите ли…

— Знаю я, к чему вы клоните! — с гневом воскликнула Надежда Сергеевна. — Только Мишина мать сама от него отказалась! Значит, он мой! Я его воспитала, я с ним по врачам и больницам моталась, он другой матери и не помнит.

— Мы с вами и не спорим, — сказала Мариша. — Но он знает, что вы ему не родная мать?

— Пришлось сказать, — вполголоса произнесла женщина. — Когда та явилась…

И тут ее голос дрогнул. Мы переглянулись. Картина начала складываться. Похоже, мы оказались в квартире, где жил пропавший сын Любимы — Миша. Но только выходит, что мальчик вовсе не пропал! И его настоящей матери было отлично известно, где он был все эти годы!

— Мне его сестра отдала совсем крохой, — начала тем временем рассказывать Надежда Сергеевна. — Я всегда мечтала иметь ребенка, но не могла сама родить. Так уж обстоятельства сложились, что своих детей мне бог не дал… А сестра у меня работала в детском доме. Я к ней все приставала, чтобы она мне помогла кого-то из сирот взять. Что плохого, думала я, если чужое дитя обогрею? Да только в нашей стране все по-дурацки. В правительстве одни мужики сидят. По их, так пусть лучше ребенок сиротой растет, чем одинокой женщине на воспитание дать. Дескать, если уж будет у ребенка семья, то только полная. А нет, так пусть в казенном доме растет. А что ребенку без материнской ласки и заботы во сто крат хуже будет, это чиновники в голову не берут!