Галина Куликова - Шоколадное убийство

Все немного помолчали, потом Стас спросил:

— Теперь вы рассказывайте. Какие результаты принес бал-маскарад в квартире покойного?

— Пока не знаю, — спокойно произнес Сильвестр. — Однако там обнаружились некоторые вещи, достойные, на мой взгляд, более детального исследования. Например, ключ, висящий на люстре. Люстра затейливая, там висюлек много, сразу не заметишь.

— Какой ключ? — насторожился Половцев. — Почему ты мне не показал?

— Ну, ты с таким важным видом ходил, что я подумал: ученого учить — только портить. К тому же я решил, что во время первого обыска вы его уже видели и специально оставили там.

— Да я же тебе сказал — квартиру едва осмотрели! Это ведь не место преступления.

— Так вот… — попытался продолжить Сильвестр, но Стас так возмутился, что у него даже дух захватило.

— Слушай, ну и скотина же ты! — Его душой владели гнев и ярость. — Ходил рядом со мной по комнате, глаза к потолку заводил… Хоть бы слово сказал! Если бы я что нашел, сразу бы всех в известность поставил! То-то я смотрю, ты под люстрой прыгал, а потом табуретку из кухни притащил!

— Спокойствие, старший лейтенант. Ты так орешь, как будто я улику уничтожил.

— Так что за ключ такой? — Стас немного успокоился, но все равно смотрел с вызовом.

— Я как раз пытаюсь рассказать, а ты своими воплями мне мешаешь. Так вот — ключ необычного размера и своеобразной конфигурации.

— Блин! Он мне будет описывать своими словами! Мне его потрогать надо!

— Ну, потрогай, — постным голосом предложил Сильвестр и достал из кармана пакетик, в который он как заправский криминалист положил свою находку.

Стас, ни слова не говоря, схватил пакетик и приблизил к глазам.

— Я такие видел только в детстве, — признался он, постепенно успокаиваясь. — Они от замков, которыми снабжали старые шкафы, серванты и комоды. По-моему, такие замки и такие ключи сейчас уже не делают.

— А в квартире Савиных старой мебели нет — там все в стиле хай-тэк, — напомнил Сильвестр. — Вот только обрати внимание — ключ не ржавый, не потускневший от времени. Более того — блестит, как будто им постоянно пользуются. И царапины вроде бы свежие на нем, но утверждать не готов, я не специалист. Меня заинтересовал другой момент. Ты на ленту посмотри.

Ключ в самом деле висел на ленте — очень красивой, узкой ленте, сплетенной из золотых и серебряных нитей.

— И на этой ленте завязаны два узла. Именно завязаны — случайно возникающие узелки имеют самую простую форму, а эти — замысловатые.

— И какие же выводы? — осведомился Половцев, сделав кислое лицо.

Сам он пока ни до чего путного не додумался и расстроился из-за этого. Неприятно было тащиться в хвосте у Сильвестра. Однако тот ничем его не поразил.

— Какие выводы? Пока никаких. Но интересно — зачем вешать ключ на люстру? Ведь его же не спрятать хотели. И как украшение не годится. Символ, напоминание? Но о чем?

— Ладно, ключ тоже исследуем, — вздохнул Стас. — Что-нибудь еще?

— Была одна странность, впрочем, неочевидная. Ты обратил внимание, что все диски у хозяина квартиры в идеальном порядке и сложены по алфавиту. И кино, и музыка. Такое редко встретишь даже у весьма и весьма организованных людей. Но от рок-музыканта я такого, честно говоря, не ждал.

— Ну и что? — раздраженно возразил Половцев. — Может, ему так удобнее было? Их же там целых два стеллажа.

— Но еще один момент, — не обращая внимания на его тон, продолжал Сильвестр, — поразил меня гораздо больше. Они там все — лицензионные.

— Ты уверен? — язвительно бросил Стас. — Как это тебе удалось установить?

— По коробкам, наклейкам, но главное — запаху. Я ведь покупаю только лицензионные диски и в основном знаешь почему? Не из-за качества звука и изображения. Из-за коробок. Все левые коробки сделаны из какой-то дряни, на которую у меня мгновенная реакция. Не очень сильная, но — чувствительная.

— Так ты же был в своем противогазе, — удивился Стас.

— Сам ты противогаз. Я был в респираторе. Но для чистоты эксперимента я его на некоторое время снял и постоял у стеллажей. Ничего.

— Для чего же ты проводил смелый эксперимент? Чтобы доказать — Андрей Савиных убежденный борец с контрафактной продукцией?

— Нет, чтобы понять, почему в его коллекции есть только один нелицензионный диск. Причем находился он в ящике письменного стола.

— Что там было — музыка, фильм, аудиокнига?

— Черт его знает, что это такое.

— Ну ладно придуриваться. Что ты услышал, когда поставил этот диск?

— Смех. Странный такой — тихий и завораживающий. Хочешь послушать?

— Ты его взял с собой? — не поверил Половцев. — Утащил улику?

— Сам говорил — это не место преступления. И объясни мне важность этой улики.

Сильвестр дал знак Майе, она полезла в сумку и достала запакованный в пластиковый пакет диск.

— Обложка странная, — заметила девушка. — Репродукция Джоконды…

— Только намеренно искаженная, — подсказал Сильвестр, подбородком указывая на заинтересовавший его предмет.

Мона Лиза широко, во весь рот улыбалась.

— «Фотошоп», ерунда, — вставила Майя.

— Наверное, с технической точки зрения — ерунда. Но дело не в том. Здесь еще надпись прилеплена, заметили?

Надпись в самом деле поражала. Она была словно взята из комиксов. Белое облачко, а в нем — «Ха-ха-ха». И мелкими буквами — «Смех Джоконды».

— Может, группа какая-нибудь? Продвинутая, — предположила Майя.

— Может быть. Но больше ничего, никаких слов, объяснений. Вот сами посмотрите. Нет выходных данных, содержания, хронометража, фамилий исполнителей. Ничего. Но коробка точно левая.

— Не знаю, — задумчиво протянул Половцев, повертев коробку в руках. — Мало ли почему у него контрафактный диск. Подарил кто-то, принес с собой и забыл. Кстати, видели, какая у Савиных вертушка?

— Не отвлекайся, пожалуйста.

— Я и не отвлекаюсь, — обиженно ответил Стас и отдал диск Майе.

— Воспроизведение, — объявила та, подходя к музыкальному центру. — Ну-ка, ну-ка…

Некоторое время в комнате стояла тишина, затем послышался тихий женский смех. На слушателей он произвел зловещее впечатление.

— Мне больше нравится, когда смеются в голос, — признался старший лейтенант. — Так и сам посмеешься. А это что-то такое неестественное.

Смех тем временем повторился. На этот раз голос был выше, и в воздухе словно прозвенели колокольчики. Через несколько секунд в смехе появилась новая интонация. После этого засмеялся мужчина — тоже довольно сдержанно и тихо.

— Выключи эту фигню, — потребовал Поволовцев. — Мне все понятно. Это наверняка какая-то вспомогательная запись. Может, Савиных делал композицию, в которую собирался вставлять эти самые хихикалки. Вместо припева, например.