Андрей Константинов - Экипаж. Команда

Полина поторопилась возблагодарить судьбу за то, что час назад Камыш и Козырев чудом разминулись и не встретились друг с другом. Она не знала, что Паша, жутко расстроенный тем, что так и не сумел найти убедительной причины напроситься в гости, вернулся к машине и обнаружил в салоне забытую ею сумочку. Лучшего предлога зайти трудно было придумать: Козырев кинулся догонять Полину, вбежал во двор и увидел, как Ольховская заходит в свой подъезд вместе с каким-то мужиком. Сердце у Паши сжалось – парочка шла «в руке рука» и это не оставляло никаких сомнений в том, что идут хорошо знакомые люди.

В данной ситуации правильнее всего было просто уехать, однако Паша предпочел другой вариант развития событий. Конечно, со стороны Козырева наивно было полагать, что у незамужней двадцатипятилетней женщины нет никакой личной жизни. Тем не менее, едва влюбившись, он уже воспылал праведным гневом. Паша решительно направился к ближайшей скамейке, занял наблюдательную позицию и принялся ревниво следить за окнами Полины. При этом он совершенно не отдавал себе отчета в том, что, в конечном итоге, хочет там увидеть.

В таком положении Павел тупо провел почти час. Наконец из подъезда вышел тот самый мужик и направился к припаркованной неподалеку «БМВ». «В джинсовой куртке, рост где-то метр семьдесят, короткая стрижка», – автоматически зафиксировал Козырев и, вспомнив описание, данное Ляминым, подумал, что людей, подпадающих под такое описание, наверное, слишком много. А затем он совершил еще один нелогичный поступок: вернулся к «лягушке» и, выждав паузу, двинулся вслед за отъезжающей «БМВ». С какой целью он решил проследить за другом Полины, Козырев и сам не знал. Скорее всего, в погоню его погнала злость на более удачливого соперника, ну а то, что никаких прав на Ольховскую у Павла, в общем-то, и не было, в данном случае в расчет не принималось.

Козырев пер, как танк, и, вопреки всем правилам конспирации, плотно сидел на хвосте «БМВ», не делая попыток перестроиться или оторваться. В любой другой ситуации Камыш обязательно срубил бы его, однако сейчас ему было ни до чего. Как говорится, в жизни всегда есть место по фигу, и это был именно тот случай. Когда у тебя на душе по-настоящему хреново, вертеть башкой по сторонам почему-то не тянет.

Паша дотащил «БМВ» до улицы Рубинштейна. В районе Графского переулка Камыш свернул во двор, и Козыреву пришлось-таки остановиться – не зная систему местных дворов, продолжать вести наблюдение на «лягушке» было бы уже верхом цинизма. Он закрыл машину, бросился догонять объекта и, миновав два проходняка, очутился в маленьком закрытом внутреннем дворике. «БМВ» была припаркована у единственного подъезда в этом дворе-колодце. Хозяина видно не было – видимо, он уже успел пройти в адрес. Козырев обреченно потоптался у металлической двери, оборудованной домофоном, убедился, что на шару в подъезд не попадешь, и поплелся назад, на Рубинштейна. Азарт погони как-то разом иссяк, и теперь ему хотелось лишь одного – поскорее добраться до дома и заснуть. Однако времени на сон уже не оставалось – меньше, чем через два часа Козыреву следовало появиться в конторе.

В отделе Павла встретил Нестеров, выглядевший очень уставшим и печальным. Первое было следствием проведенных на ногах бессонных суток, наполненных неординарным экстримом, второе – результатом начальственной нахлобучки, в ходе которой бригадиру недвусмысленно дали понять, что отныне и вплоть до торжественных проводов на пенсию его, Нестерова, место будет исключительно возле параши. А случись еще один подобный косяк, то и проводов не будет – обойдутся простой справкой об освобождении из органов. Словом, поводов для оптимизма было немного. Хорошо еще, гаишники пообещали сделать все в самом лучшем виде, тем более, что вины Козырева в утреннем ДТП не было. Так что за ремонт оперативной «девятки», скорее всего, будет расплачиваться владелица «Порша». Ничего, должна сдюжить, в крайнем случае господин Андросян поможет. Другое дело, что, будь на то воля Нестерова, он бы эту «девятку» восстанавливать не стал, а подвел бы под «смольнинское списание». [61] В данном случае речь идет о бытовавшем в свое время оригинальном способе списания оперативных машин. В районе Смольного есть место пересечения сразу двух главных улиц, о котором знают далеко не все водители. Поэтому при необходимости «грузчики» довольно умело подставлялись под идущий по второй главной транспорт, после чего машина, как побывавшая в ДТП, списывалась. Несчастливая какая-то машина, видать, планида у нее хреновая. Но времена нынче на дворе стояли не те, с машинами в конторе был дикий напряг и едва бригадир при Фадееве заикнулся о возможном списании «девятки», тот обложил его таким благим матом, что присутствующие при этом видавшие виды мужики, и те немного покраснели. Один только Нестеров оставался спокойным и невозмутимым – Фадеев вопил, а он спокойненько молчал, размышляя над некстати пришедшим в голову вопросом: а чем, собственно, благой мат качественно отличается от обычного? Через пять минут он пришел к выводу, что благим матом, наверное, всегда орут, а посредством обычного просто общаются. Делиться с начальством своими умозаключениями по этому вопросу Александр Сергеевич предусмотрительно не стал…

Нестеров кратко обрисовал Паше сложившуюся ситуацию, затем поинтересовался состоянием Полины. Козырев успокоил, мол, все нормально, жить будет, но о преследовании соперника, понятное дело, решил умолчать, тем более, что сейчас ему было даже немного стыдно за свое в высшей степени идиотское поведение.

– Ладно, Паш, давай тогда, ступай к Нечаеву. Он давно ждет. Отпишешь все, как было и, главное, не ссы – серьезных проблем у тебя быть не должно. С нами Бог и ГИБДД… А я уж тебя, извини, дожидаться не стану – устал, как скотина. Выдоили меня так, что еле ноги переставляю. Так что завтра вечерком пообщаемся, поговорим о делах наших скорбных.

– Вы уже наряд видели? Нам что, завтра в вечер?

– Ах, черт, забыл тебе сказать, – помрачнел Нестеров. – С завтрашнего дня ты временно откомандирован в гараж. Займешься там нашей колымагой, ну и вообще, малость по хозяйству там покрутишься.

– Почему?

– Потому что так положено. Пока официального заключения по аварии не будет, за руль тебя допускать нельзя. Это раз. А кроме того, других машин в отделе все равно нет.

– И надолго меня это… ссылают?