Елена Ханга - Третье пророчество

Но на этот раз, как он ни старался, Линдерман так и не смог уловить в себе никакой, даже самой слабенькой, тоски по родине. Родина его теперь пугала. Там его ждал подозрительно вежливый полковник, одетый в явно чужую милицейскую форму. Там его ждали неприятности. И главное, все теперь там стало очень непонятно и зыбко. И ведь не было никакого даже намека, который бы помог разгадать тайну свалившихся на него несчастий, догадаться, что за злодей стоял за ними.

Попытка провести расследование в Москве собственными силами не удалась. Главный охранник Линдермана Соловьев, велевший называть себя начальником службы безопасности, получив задаток за проведение расследования, надолго скрылся с горизонта. Он появился перед Линдерманом спустя только неделю – крайне довольный собой и одновременно очень таинственный.

– Во гад, нашел время пить! – попрекнул его Линдерман, глядя в опухшие от пьянства маленькие глазки Соловьева.

– Все это время я работал, Евгений... Давидович? – гордо ответил ему Соловьев, стараясь как можно четче выговаривать слова.

– Аронович. И что, есть результат? – подавляя бешенство, очень тихо спросил Линдерман.

Соловьев с видом фокусника выложил перед хозяином тощую серую папку, открыв которую Женя обнаружил листок бумаги с непонятными рисунками. Издали картина напоминала произведение сумасшедшего авангардиста. Приглядевшись повнимательнее, на листке можно было обнаружить множество квадратиков и кружочков, соединенных между собой стрелочками. В квадратиках и кружочках были поставлены чьи-то фамилии, а иногда просто буквы неведомых сокращений.

– Что это? – упавшим голосом спросил Женя.

– Как что? – самодовольно откликнулся Соловьев. – Аналитика, Евгений Давидович.

Некоторое время Линдерман ползал растерянным взглядом по бумажке, пытаясь уловить хоть какую-нибудь логику в стрелочках и кружочках, но быстро понял, что это занятие было совершенно безнадежным.

– Мы проанализировали все ваши связи, – наглым голосом заявил Соловьев, при этом слово проанализировали ему далось с особым трудом.

– Прямо все-все проанализировали? – тихо уточнил Линдерман, на что Соловьев охотно кивнул, не почуяв опасности в голосе шефа.

– ...Выявили скрытых и очевидных недоброжелателей... Вот они тут помечены крестиками, – ткнул Соловьев пальцем в свой причудливый чертеж.

Линдерман с интересом глянул на бумажку. Крестиками оказались помечены практически все его знакомые, обозначенные кружочками и квадратиками. Надо сказать, это расстроило его больше всего, потому что, наверное, было правдой.

– И что теперь? – поинтересовался Линдерман уже почти ласково.

– Теперь это... – слегка замялся Соловьев, пытаясь скрыть отрыжку. – Теперь бы надо профинансировать следующий этап.

– Ах вот как?! – восхитился Линдерман, даже ручками всплеснул. Несколько мгновений он молча, с зоологическим интересом рассматривал лицо Соловьева. Отчасти восхищение Линдермана было настоящим. – То есть ты, Соловьев, за мои же деньги на меня досье составляешь...

– Помилуй Бог, – обиделся Соловьев. – Как можно?!

– Доносы я и сам писать умею, – очень искренне заметил Линдерман. На этом попытки провести собственное расследование были прекращены.

– Пусик, я тебя еле нашла! – услышал Линдерман радостный визг за своей спиной. Издавать такой визг здесь, на открытой клубной веранде, могла только Лорик – последняя находка Линдермана. У нее было два огромных плюса: невероятно соблазнительные формы и патологическая глупость. С такой не страшно было пойти даже в разведку, – она бы все равно ничего не поняла и не смогла бы ничего рассказать врагу. Хотя в разведку Линдерман идти никогда не собирался. Но непрошибаемая глупость Лорика оказалась тем не менее для него крайне ценным качеством. При ней можно было говорить и думать о чем угодно. Она не задавала дурацких лишних вопросов – по той простой причине, что они у нее никогда не возникали. Именно благодаря этим волшебным качествам Лорик и отправилась на Лазурный берег Франции с самим владельцем агентства «Мадемуазель Икс» и проживала теперь с ним в одних апартаментах.

Лорик немедленно повисла на Линдермане, уединившемся было на балконе с рюмкой коньяка, и потащила его поближе к светской публике. Коньяк, надо сказать, был паршивым, если не вообще паленым. Но деваться было некуда – этим халявным коньяком от спонсоров мероприятия были заставлены все столики на вечеринке, альтернативой ему была только пепси-кола, производители которой были вторым спонсором. А поскольку эти спонсоры оплатили еще и отель, и местный транспорт, не выпить этот коньяк было никак нельзя.

– Пусик, ты только посмотри, кто там стоит! – восторженно прошептала Лорик в самое ухо Линдермана. Недалеко от счастливой пары собрала небольшой кружок благодарных слушателей известная и модная в Москве телеведущая. Линдерман ее недолюбливал. Его неоднократные попытки проникнуть на ее ток-шоу всякий раз оборачивались неудачей. Хотя деньги ее администраторам и редакторам Линдерман предлагал, по его понятиям, немалые. Но Лорик так мощно подтолкнула тело Линдермана поближе к ведущей, что та его сразу же заметила и с ехидством кивнула.

– Здрасьте! – полупоклоном ответил Женя.

– Вы знакомы? – зачарованно шепнула Лорик – и опять в самое ухо.

– Уровень растет? Поздравляю! – ехидно подмигнула стерва ведущая, кося глазом на Лорика, а затем отвернулась к публике и продолжила свой, судя по всему, увлекательный рассказ: – ...Итак, представьте себе, в этот момент в студию входит мой первый гость. Нуда, наш великий актер...

Услышав имя великого актера, Лорик побледнела от счастья. Речь шла о бородатом секс-символе нескольких поколений как советских, так и российских женщин.

– Да-да, тот самый, что должен задать тон всей программе. А программа, натурально, должна бичевать алкоголизм. Я уж не знаю, какая сволочь вообще придумала эту тему – «Алкоголизм и творчество», но редактор мне гарантировала, что все участники скажут, насколько несовместимы алкоголь и творчество... Так вот, входит этот первый гость. И пока он еще идет, у меня уже закрадываются нехорошие сомнения, что идет он как-то уж очень странно. Но когда он прошел мимо меня и я почувствовала это амбре... Короче, ноги у меня подкашиваются, но поскольку это прямой эфир, деваться уже некуда. Я с ужасом слышу не то, что он говорит, – это уже даже не важно. Я слышу, как он говорит...

Когда раздался очередной взрыв хохота вокруг ведущей, Линдерман вежливо посмеялся – так, чтобы ведущая это заметила, и потихоньку выполз из тусовки. Лорик настигла его уже у выхода из клуба на набережную: