Ольга Ветрова - Эликсир вечности

Господи, ну почему Юра не сообщил мне имена и фамилии любимых певцов, композиторов и футболистов его родителей, чтобы я тоже могла им понравиться? Чтобы они хоть один раз за все двадцать лет нашего знакомства посмотрели на меня с таким же одобрением, как на Александру! Увы, на мою долю выпадают лишь упреки:

– Виктория, ты опять ничего не ешь. Выглядишь ужасно, кожа да кости.

Это от мамы. Как бы между прочим, но все услышали и обратили внимание.

– Вика, в каком банке ты хранишь свои сбережения? – поинтересовался Юрин папа. – Ни в каком? Но это же так неосмотрительно…

Если бы у меня были сбережения, я бы нашла, где их хранить. Поверьте мне!

– Когда начнутся танцы, постарайся не порвать юбку, как в прошлый раз, – сказал мне Юра.

К счастью, на ухо, но это был похоронный набат по нашим отношениям.

Это уже слишком! Да, на предыдущем семейном торжестве я отплясывала рок-н-ролл в чрезвычайно узкой юбке. Но это еще не повод говорить со мной снисходительно-презрительно, словно я дворняжка, готовая прилюдно нагадить на ковер.

Я поднялась из-за стола.

– Прошу прощения, но мне нужно идти, – сказала я. – Я вспомнила про важную встречу, которую не могу отменить.

– Что такое, Виктория? – нахмурилась хозяйка. – Какая встреча на ночь глядя?

– Видимо, на международном уровне, – поупражнялась в остроумии Петровская.

– Нет, с любовником! – огрызнулась я и выскочила из комнаты.

Достали!

Юра догнал меня в прихожей.

– Я отвезу тебя домой. Сообразим на троих, – любезно произнес он.

– С кем на троих?

– С твоим любовником, от которого мои родители пришли в полный восторг.

Что в переводе означало: ты испортила всем вечер. Юра никогда не скажет «фи» прямо. Иногда он просто добивает меня своей вежливостью.

– Да пошел ты! – Я в сердцах не могла попасть в рукава пальто. – Вернее, это я пошла. А ты оставайся и танцуй с Петровской. Она уж точно юбку не порвет, она же в брюках!

И я вылетела из квартиры, хлопнув дверью.

Я была зла до такой степени, что взяла такси. В фильмах всегда так. Героиня после ссоры с героем садится в такси и уезжает в ночь, бессильно прислонясь лбом к стеклу.

Я поехала в квартиру к Юре. Надо же забрать свою любимую сиреневую ночнушку. Да и полосатая блузка мне пригодится, можно будет завтра ее надеть. Короче, почти все свои вещи я запихала в большую дорожную сумку.

Похоже, я действительно ухожу от Юры. Хотя не исключено, что уже завтра сильно пожалею об этом.

Терка наблюдала за моими сборами слегка надменно. Словно чувствовала, что остается единственной женщиной в доме, и ей это нравится – быть вне конкуренции. А ведь это я ее сюда притащила, беззащитным котенком! Где же благодарность или хотя бы солидарность между нами, девочками?

Я не стала являться домой поздно вечером и с баулом. Мама расстроится и потом не заснет. Я отправилась к Ритке. Она за годы дружбы со мной привыкла ко всякому. Однажды в два часа ночи я потащила ее смотреть на метеоритный дождь. А о том, как я притопала к ней без юбки, я уже рассказывала.

Дети уже спали, Марго – нет.

– Ты чего? – только и спросила она меня.

– Я ушла от Юры, – сообщила я.

Ритка поставила чайник и потребовала объяснений.

– Вик, ты что вытворяешь? – изумилась она, когда я ей рассказала про испорченный мною вечер. – С чего ты вдруг взбеленилась? Там всегда была та еще обстановочка. Все важно, чинно и немного фальшиво. Ты же смеялась над этим, хотела выучить книксен или освоить игру на кларнете.

– Не знаю, наверное, это Петровская меня доконала. Да и Юрка, похоже, меня стыдится. Говорю не то, танцую не так! Ну и пожалуйста, пусть найдет себе кого-нибудь получше. Почему я должна это терпеть? Потому что так трудно в наше время найти приличного мужика?

– Потому что вы знакомы сто лет, и вам хорошо вместе, – возразила Ритка.

– Сегодня мне было плохо, – отрезала я. – Да с тех самых пор, как он стал пропихивать меня в отдел к Петровской, мне нехорошо. Я как на вулкане! Боюсь не оправдать оказанное мне доверие. Нет, уж лучше такой начальник, как Николай. Кстати, он тебя в тот раз до дома проводил?

– Проводил.

– И что? – заинтересовалась я.

– И ничего, – обломала меня Ритка.

– Рит, он тебе не нравится? – прямо спросила я.

– Ну почему же, – подруга задумалась. – Он симпатичный, и умный, и большой. С ним не страшно по темной улице идти.

– И по светлой тоже!

– Но…

– Что? Ты предпочитаешь страшного, глупого и мелкого?

– Я предпочитаю рассчитывать только на себя, – решительно заявила Маргарита. – Я так привыкла… Кстати, как твое расследование?

– Ты специально меняешь тему? – вздохнула я.

– Нет, просто вспомнила кое-что насчет Корского. Вернее, Корской. Корская Е. В. – знаешь такую?

– Это его вдова?

– Нет, ту зовут Амалией Родионовной.

– Имя претенциозное, как и она сама, – хмыкнула я. – И кто же такая Е. В.? Может быть, дочь Лена? От первого брака. Елена Валентиновна Корская. Почему бы и нет? А почему ты о ней заговорила?

– Потому что по работе просматривала сводку происшествий. И наткнулась на знакомую фамилию. Некая Корская Е.В. заявила о краже из ее квартиры.

– Господи!

Мне стало как-то не по себе. Словно это я залезла на чужую жилплощадь. Словно я причастна.

– Хотя кражи, как таковой, не было, – продолжала Ритка. – Было несанкционированное проникновение. Хозяйка, вернувшись домой, застала бардак. Но вроде бы ничего не пропало. Странно!

Закономерно! О, черт!

– Им ничего не нужно, – упавшим голосом произнесла я. – Ни деньги, ни ценности. Они искали печатку. Господи, я же сама сказала, что она у меня. Я представилась дочкой Корского. Что же я наделала!

Вы когда-нибудь помогали бандитам? Вот попросит вас незнакомая старушка в подъезде помочь ей сумку вниз по лестнице отнести. А потом выяснится, что в сумке было краденое имущество. И тащили вы его вниз от места преступления. Приятно вам будет? Не больше, чем если вы придете перед отпуском за границей к своему стоматологу, а он вам поставит пломбу с двойным дном. И потом вас встретят в аэропорту иностранные коллеги стоматолога и выковырнут изо рта контрабандный бриллиант. Но и в этом случае вам будет лучше, чем мне. Вы ведь не нарочно. Вас просто нагло использовали.

Я же нагло использовала дочь Корского, вернее, ее имя. А ведь жизнь и так была к девушке неласкова. Выросла без отца. Корский ее сторонился, хотя других детей у него не было. Но, видимо, у его второй супруги был такой тяжелый взгляд, что он перевесил отцовские чувства. Забавно, что в этом вопросе Валентин Васильевич супруге не перечил. Развлекался с секретаршей, а родной дочери не помогал. И работа у нее не самая высокооплачиваемая. Марианна Васильевна сказала, что Лена – медсестра.