Татьяна Полякова - «Коламбия пикчерз» представляет

Тут Козлов решил обратить внимание на нас и хмуро кивнул:

– Здравствуйте, – после чего вновь повернулся к Герману. – Такими темпами мы до конца года ничего сделать не успеем.

– Господин Козлов руководит расчисткой завалов. Мы его очень раздражаем, а так как выгнать он нас не может, то в основном действует на нервы.

– Закурить есть? – вполне миролюбиво спросил Козлов, устраиваясь на деревянном ящике, который стоял неподалеку.

– А как же приказ матушки? – ужаснулся Герман.

– Ах да…

– Курить на территории монастыря не дозволяется даже на стройке, – пояснил Герман. – Матушка неустанно печется о заблудших душах… Девушки интересуются привидениями, ты здесь их часом не встречал?

– Охота болтать всякие глупости, – вроде бы обиделся Козлов.

– Вот видите, если Виктор Алексеевич Ефросинью не видел ни разу, вряд ли вам повезет.

– Вам кто про Ефросинью рассказал? – спросил Козлов, приглядываясь к нам. – Случайно не парень, что на пароме работает?

– А что? – насторожилась Женька. Мужчины переглянулись и начали ухмыляться.

– У Вадьки такая манера с девушками знакомиться, – решил просветить нас Козлов. – Видать, вы ему понравились. Всю обратную дорогу будет вас баснями кормить. Ну, а если девушка до басен охоча, непременно предложит встретиться после работы.

– Вот мерзавец, – буркнула Женька, должно быть, вспомнив, какого страха натерпелась по дороге сюда.

– Да нет, он парень неплохой, – вступился за него Козлов. – Просто выдумщик. А врет как складно, заслушаешься.

– Значит, никакого привидения? – спросила я, желая поддержать разговор, – мужчины поболтать были не против, и я решила этим воспользоваться, вдруг да и узнаем что интересное.

– Вы же взрослые люли, – пристыдил нас Виктор Алексеевич.

– Хотя, – вмешался Волков, – в каждой сказке есть доля истины. Говорят, Ефросинья вовсе не хотела быть монахиней и постригли ее против воли, от тоски она вскорости зачахла и умерла в сильнейшей обиде на судьбу. Должно быть, поэтому ей спокойно и не лежится.

– А ее могила сохранилась? – вновь спросила я.

– К сожалению, нет, – развел руками Герман. – Да и была ли такая монахиня или это народная фантазия, остается лишь гадать. Хотя я склонен считать, что была, на пустом месте такие легенды не возникают. Кстати, местные жители по необъяснимой причине монастырь не жалуют. Считают проклятым местом.

– Матушка сказала, это как-то связано с пленными немцами, что содержались здесь.

– Матушке, конечно, виднее, но, по-моему, это глупость. Отношения у нее с селянами не сложились. Говорила она вам, что немцы собирались здесь памятник своим поставить? – спросил Герман. Мы кивнули. – И, разумеется, обещали помощь монастырю. Предполагалось, что монахини будут присматривать за памятником, но… местные буквально взбунтовались против этой затеи. И матушке пришлось уступить. Денежки тю-тю, а считать их наша милая дама умеет.

Слушая Германа, Козлов ухмылялся.

– Ну и язык у тебя, – сказал он, покачав головой.

– Господин Козлов с настоятельницей в большой дружбе. Службы посещает, слушает ее нравоучения и готов трудиться с утра до ночи не покладая рук, лишь бы ей угодить.

– У меня сроки, – вздохнул Козлов. – Потому и работаю. То ли дело ты у нас: и сам ничем полезным не занят, и людям от тебя покоя нет. Ну, что, откопал какую-нибудь реликвию? – спросил он добродушно.

– Сегодня нам не повезло. Если не считать того, что вдруг появились эти прекрасные девушки, внеся луч радости в наши унылые будни. Вы, кстати, сегодня в обратную дорогу?

– Нет, – ответила Женька, чем, признаться, меня удивила. – Здесь есть где остановиться? Я монастырь имею в виду?

– В монастыре – нет, – заговорил Козлов. – Разве только матушка из сострадания вас на постой пустит. А в деревне есть гостиница. Кстати, шикарная.

– Серьезно? – не поверила подружка.

– Конечно. Когда тут тюрьма была, родственники на свидание приезжали, вот и понадобилась гостиница. Потом монастырь вернули епархии, кто-то гостиницу купил и заново отстроил.

– Ага, – засмеялся Волков. – В преддверии чудес, которые непременно вскорости начнутся, и народ сюда валом повалит. Кстати, здесь есть источник, святой, разумеется. Вон там, под горой, – он показал рукой направление. – Очень рекомендую посетить. Красивейшее место. Значит, надумали остаться? Жаль. А я надеялся, что мы с вами в Марфине встретимся, показал бы вам наш музей.

– А вы разве здесь не останетесь? – удивилась Женька, которой Волков явно нравился, она уже минут десять как начала кокетливо ему улыбаться.

– Нет, что вы. Гостиница нам не по карману, а у господина Козлова места нет. Рабочие живут в вагончиках, за монастырской стеной. У них там и без нас тесновато. Могли бы, конечно, разбить палатки, но так как до города недалеко, мы решили на ночь здесь не оставаться, тем более что у меня есть машина. Но в ближайшие дни мы можем тут не появиться. В общем, я надеюсь на встречу в городе. – Волков пошарил по карманам, достал клочок бумаги и, записав на нем номер телефона, протянул Женьке с поклоном. – Буду очень рад, если вы мне позвоните.

– Непременно, – мурлыкнула Женька.

Козлов нахмурился.

– Как это не появитесь? – спросил он. – Ты же сказал…

– Все упирается в вопросы финансирования, друг мой. Будем их решать. А до тех пор ничего определенного обещать тебе не могу.

– Да это черт знает что такое, – возмутился Козлов.

– Виктор Алексеевич, как не совестно в святом месте поминать нечистого? Матушка была бы вами недовольна. Вон у Натальи уши из-под платка торчат, непременно донесет.

Мы невольно повернулись в сторону девушки. Она вроде бы занималась прополкой грядки, переместившись к нам еще ближе, на слова Волкова никак не отреагировала, точно их не слышала.

– Я вот что хотела спросить, – начала Женька. – Матушка сказала, что храм будут восстанавливать в его первоначальном виде. Наверное, необходимы старые чертежи, их пытались отыскать?

Я оценила замысел подруги и уставилась на Волкова в ожидании ответа. Тот пожал плечами.

– Насколько мне известно, проект уже готов. Верно я говорю, господин Козлов? – Тот кивнул. – В музее много старых фотографий, в архивах, наверное, тоже смотрели, но вряд ли чертежи сохранились. Хотя… не уверен.

– Но ведь свидетельства очевидцев, тех, кто видел храм до взрыва, тоже важны, – гнула свое Женька.

– Вы имеете в виду местных жителей? Об их отношении я уже сказал. А все, что имело хоть какую-то ценность, давно находится в музее.

– Но ведь не обязательно рассчитывать только на тех, кто до сих пор живет в этих краях, люди склонны к перемене мест. Вдруг какие-то бумаги есть у тех, кто покинул здешние места?