Юлия Латынина - Стальной король

Первого хозяина Чернореченска действительно звали Коновалов, но он был не комсомольцем, а бывшим унтер-офицером, выросшим к 1929 году до начальника Чернолага. Чернореченск сооружали ссыльные кулаки и спецпереселенцы, они же вкалывали в шахтах, и во всем романе не было ни слова правды, кроме того, что в 1929 году чернореченский уголь был, и вправду, рентабелен — рабский труд ничего не стоил.

Ни при каком другом общественном строе рентабельным он быть не мог, а энергетический уголь в коксующийся переделывать не научились до сих пор. Самородок, это предлагавший, закончил свою жизнь там же, где и прочие вредители — в шахтах Чернолага.

Московский писатель Панфеев был превосходно осведомлен об истинном положении дел и даже выезжал в Чернореченск для детального знакомства с натурой, но роман написал бойкий. Наверное, потому, что в шахтах Чернолага трудились его отец и брат. Говорят, что в качестве гонорара писатель попросил их освобождения, но к тому времени гонорар сдох от силикоза и был похоронен в одном из бесперспективных забоев- начальство использовало готовые дырки в земле заместо кладбища. Панфееву достались только деньги и Сталинская премия. Он долго пил, а потом сел за новый роман — о геройских строителях соседнего Ахтарска.

Улица Коновалова начиналась от одноэтажного вокзала и шла через весь город с востока на запад. Вдоль улицы унылым караваном тянулись панельные пятиэтажки с чахлыми липами, выраставшими из чугунных решеток. Что-то удивило Черягу в облике города, и лишь проехав полулицы, он понял, в чем дело: ни на тротуаре, ни в скверике под домами, ни на проезжей части — нигде не было машин, и даже чернореченский трамвай, на котором он так любил кататься в детстве, даже трамвай прошел мимо него единственный раз, раскачиваясь и гремя облупленными железными боками.

Черяга остановил джип у дома с торцом, выложенным цветной мозаикой. На мозаике были изображены рабочий в шахтерской каске, девочка и солнце. Несколько лучей у солнца отвалились и лежали желтой пылью в скверике под домом.

Он поднялся на второй этаж, и через минуту позвонил в стальную дверь с сейфовым замком, установленную совсем недавно, судя по свежим порезам на стене. Это была квартира, в которой его брат последнее время жил вместе с Ольгой. Дверь Ольга открыла тут же.

— О! Кто пришел! Дениска пришел, — сказала она.

Ольга была в коротком белом халатике и босиком. В руках у нее была бутылка водки. Ольга пошатнулась и хлопнула глазками.

Денис прошел в прихожую. Квартира была маленькая, однокомнатная, и в раскрытую дверь Денис видел чисто убранную кухню и пестрого попугая в клетке.

Ольга хлопнулась на диван, и коротенькие полы халата разлетелись.

— Т-ты извини, Денисик, что я пьяная. У т-тебя жена есть?

— Нет, — промолвил Черяга.

— А у меня вот мужа нет. Был и сплыл. Алиментов требовать не с кого.

У Ольги были длинные, без единого волоска ножки, покрытые ровным загаром. Из-под завернувшегося халата были видны трусики, коротенькие по нынешней моде и такие прозрачные, что Денис совершенно точно понял: лобок у Ольги выбрит тоже. Понял и смущенно отвел глаза.

— Почему вы не сказали, что Вадим ушел из банка?

Ольга расслабленно махнула рукой. Халатик сдвинулся, закрывая трусики. Черяга вдруг по чувствовал, что ощущает нечто большее, чем положено ощущать в присутствии невесты покой-ного брата.

— Что там произошло, с вымогательством? — спросил Денис.

— Да какое вымогательство! — капризно сказала Ольга. — Послали человека работать по рынку, одна торговка возьми и нажалуйся. Прискакал областной УОП, с великим шумом всех повязали, ну, и Вадик оказался крайний.

— Что значит — крайний?

— Сказал, что для себя собирал.

— А на самом деле для кого он собирал деньги? Ольга пожала плечами.

— Я-то откуда знаю?

— Не валяй дурака. Для кого он собирал деньги? Для Негатива? Почему он тогда в банке охранником работал?

— Его Негатив поставил банком пасти, — сказала Ольга, — а банку это не очень-то нравилось. Ольга вздохнула и зашевелилась на диванчике.

Черяге почему-то некстати вспомнилось, что он не был с женщиной уже почти месяц- с тех пор, как полупьяная секретарша Никифорова зазвала его домой после вечеринки. У секретарши были тяжелые толстые ноги, и мясо на ее животе собиралось складками. Денис невольно позавидовал брату. Такие девушки, как Ольга, должны были быть манекенщицами или любовницами банкиров, и было совершенно невероятно, что одна из них была невестой сопливого парня, служившего охранником в банке и рэкетировавшего торговцев.

— Кофе тебе сварить? — сказала Ольга.

— Свари.

Они пошли на кухню, и Денис молча смотрел, как девушка нагибается и ищет банку с кофейными зернами, и когда она подала ему ручную кофемолку, пальцы их на мгновение сплелись, и Денис дернулся, словно сунул руку в розетку под током.

Они воротились в гостиную, и Ольга поставила на столик перед диваном две фарфоровые чашечки, из которых вился тонкий дымок.

— Кем был Вадим у Негатива? Быком? Звеньевым?

— До бригадира вырос, — сказала девушка, опустив глаза.

— И как… его звали?

Денис почему-то не смог заставить себя произнести слово «погоняло».

— Чиж.

Ольга маленькими глотками пила кофе, сидя спиной к окну, и яркий солнечный свет прорезывал насквозь ее халатик, превращая его в подобие нимба вокруг тонкой, как хрустальная ваза, фигурки. Ольга несмело улыбнулась ему, Денис поперхнулся кофе и поспешно отвел глаза.

— И зачем же Чиж звал меня на свадьбу? Братаном перед братками хвастаться или как?

— Он хотел, чтобы вы ему помогли.

— Чем?

— Не знаю. Уехать отсюда. Он… он не такой был, как все. Мы бы поженились и уехали! Он не хотел в этом дерьме сидеть!

— Так и начинать не надо было, — заметил Черяга.

— А?

— Его никто не заставлял на Негатива работать.

— А где еще? На шахте горбатиться, да? По восемь месяцев зарплату не получать и ждать, пока метан в штольне взорвется? Вам хорошо в своей Москве, там тысяча мест, где работать!

На глазах девушки выступили слезы. Она всхлипнула. Потом ухватила за горлышко бутылку и начала жадно пить. Черяга перехватил ее руку и отвел назад.

— Перестань! Ты и так пьяная!

Ольга выпустила бутылку и заревела в полный голос.

Растерянный Черяга сел рядом на диванчик и обнял ее за плечи.

— Ну успокойся, успокойся, — проговорил он.

— Тебе хоро-шо, — прорыдала Ольга, — ты в Москву уедешь, а мне куда?

Белый халатик сбился в сторону, и Черяга видел теперь тонкий, покрытый бархатным пушком живот и холмики не стесненных лифчиком грудей. Чувствуя, что происходит что-то не то, Черяга попытался отодвинуться, но в этот момент пальцы Ольги вцепились в него с неженской силой.