Галина Романова - Обмани меня красиво

— Как это?! — Мара в ее руках сильно вздрогнула и попыталась повернуть к ней лицо, но тут же слабо охнула, видимо поранилась.

— А так! Сашку арестовали ни за что ни про что! Они с Серегой повздорили немного. Сами знаете, каким Звонарь мог быть приятным человеком. — Лиза приободрилась, заметив, как, соглашаясь, кивнули в такт ее словам некоторые из ребят. — Потом Сашка спать лег, а Серега поперся к роднику. Какой черт его погнал туда на рассвете, знал только он… А когда все проснулись, он уже был… Одним словом, Лариска нашла его уже с переломанным позвоночником. Сам ли он упал, помогли ли ему, никто не знает. Сашку арестовали только за то, что они с Серегой имели несчастье пару раз съездить друг другу по фейсам. Арестовали и продержали почти неделю под стражей. А потом вдруг выпустили…

— И ничего не вдруг! — произнес откуда-то из гущи толпы чей-то тоненький голосок. — Мне Серегина мать сказала, что Звонарь перед тем, как откинуться, просил за этого…

Все расступились, и Лиза увидела подростка, нелепый вид которого поверг ее в изумление: узенькие плечики, на которых болталась кожаная жилетка, тяжелая цепь с медальоном на хлипкой шейке, казалось, пригибает парнишку к земле, кожаные портки сидели на нем так, что непременно хотелось втиснуть в них еще парочку таких же худосочных особей. Паренек, явно смутившийся своей длинной речи и заострившегося на нем внимания, вдруг замолчал и опустил голову.

— Ты чего же это, селявка, молчал?! — Мара вдруг сильным ловким движением выкрутила руку Лизы, вырвала из ее рук стекло и отшвырнула в сторону со словами: — Да пошла ты! Тоже мне: нашла заложницу! Иди сюда, шкет! Иди и говори быстрее!

Мальчик, которому было никак не больше десяти лет, вышел в центр и виновато захлопал длинными белесыми ресницами.

— Че говорить-то?! — Он явно был напуган.

— «Че говорить»! — передразнила его Мара и, выбросив вперед длинную ногу, отвесила ему пинка. — Че молчал, спрашиваю?! Мы чуть парня не угробили ни за фиг! Говори, что мать Звонаря тебе болтала!

Мальчик не был особенно многословен. Комкая и путая слова, он рассказал присутствующим о том, что был в доме Звонарева накануне вечером. Мать компанию сына не жаловала, но этого мальчугана жалела, потому и была с ним откровенной. Оказывается, Серега успел сказать матери, что Сашка не был виновен в его падении и просил передать его слова следователю. Вопрос матери: «А кто же был виновен в этом?» — Серега оставил без ответа, лишь пожал плечами и сказал ей, что какая, мол, теперь разница, раз он остался жив…

— Остался! — с горечью пробормотала Мара, подошла к Новикову и, опустившись перед ним на колени, заботливо поинтересовалась: — Как ты? Ты уж прости нас, ладно? Просто Серега… Он был для нас…

— Ладно, проехали, — прошамкал Сашка, за что Лиза едва не саданула его по башке, но пожалела по причине убогого состояния его души и тела. — Мне бы умыться и переодеться, если возможно. Меня же менты на вокзале сцапают в таком-то виде…

— Без проблем! — Мара широко и очень призывно улыбнулась Новикову. — Эй, кто-нибудь, притащили быстро что-нибудь из тряпья и сумку мою, там косметичка, будем парню накладывать грим. Тебя как зовут?

— Александр, — молвил Сашка и тут поднял голову, посмотрел на Лизу заплывшими от побоев глазами и с заметной нежностью в голосе произнес: — Ты ништяк у меня, Лизок… Я и не думал…

— Твоя девушка? — Мара поднялась и с интересом оглядела их обоих. — Ребята, вы извините нас за ошибку… Просто когда Серега так попал… И еще после всего, что случилось с Лолой…

— Кто такая Лола? — сразу насторожился Сашка, неосторожно повернувшись, ухватился за бока, глубоко вздохнул и тут же сморщился от боли. — Ребра поломали, дурачье! А у меня через неделю соревнования, что я тренеру скажу? Подвел команду…

— Ладно, не ной! — прикрикнула на него Лиза с заметным раздражением, потому что снова поймала его жадный вороватый взгляд, зафиксировавшийся в вырезе кожаной жилетки Мары. — Ты знал, куда ехал! Думал, тебя тут с оркестром встретят и начнут снабжать информацией прямо на подножке автобуса?! Мара, кто такая Лола? Пойми, это очень важно, я сейчас все объясню… Если это секрет…

— Да какой тут секрет! Лола была из нашей тусовки, тут скрывать нечего. Полгода назад связалась с кем-то из приезжих, у нас тут их много ошивается. Заповедник рядом, памятники старины и культуры, чего только нет. Так вот, Лолка с кем-то из них того… Короче, с катушек спрыгнула основательно. Тусовку нашу бросила. Переоделась в брючки со стрелочками и блузочку в горошек, я ей чуть клюв не начистила. Тьфу!.. — Мара с горечью сплюнула себе под ноги. — Говорила, предупреждала, а она и слышать ничего не хотела. Глаза горят, душа поет и все такое… Потом я к Звонарю: проследи, говорю, за ней, что за баптиста она себе отхватила. Такие метаморфозы с человеком не просто так случаются. Может, говорю, какой-нибудь мудак из «Белого братства» ее обрабатывает…

— А что, у Лолы были средства, чтобы ею заинтересовались люди из братства? — вставила Лиза, почувствовав вдруг смутное беспокойство.

— А то! У нее папашка управляющим сети банков был, причем в одном из них он был то ли хозяином, то ли соучредителем. Не знаю точно. — Мара задумалась на минуту, словно вспоминая, потом, пожав плечами, отрицательно качнула головой. — Нет, врать не буду, не помню я, кем он был.

— А почему — был? — не понял Новиков, прикладывая к разбитому лицу мокрую тряпку, услужливо принесенную кем-то из толпы.

— Так он после смерти Лолки с катушек спрыгнул вроде: уехал из нашего города…

— Смерти?! — кажется, Лиза с Новиковым выдохнули это одновременно. — Она умерла?!

— Да… — Мара с горечью замотала головой, шикарная грива черных волос колыхнулась за ее плечами, снова завораживая впечатлительного Новикова. — Причем умерла так глупо, так нелепо… Почти как Серега.

— Ее что, тоже сбросили с обрыва?! — Лиза похолодела, вспомнив, как паковали безвольное тело Звонарева в корсеты и бинты и укладывали на носилки.

— Нет, но… смерть ее тоже была более чем странной… Не могу… — Мара вдруг ссутулилась и, подойдя к своему импровизированному трону, обессиленно рухнула на старое продавленное сиденье. — Я наорала на нее тогда… Понимаешь, она позвонила мне в тот вечер и очень долго и глупо о чем-то рассказывала: о каком-то старом долге отца, о том, что мы все в этой жизни должны за все платить, о любви какой-то своей — большой и чистой. Прикинь, так и сказала — «как солнце»! Я еще съязвила по этому поводу. Говорю: «Не боишься, как Икар, крылья опалить о такую любовь?» Она смеется и плачет одновременно и все говорит, говорит, что так любить, как она, можно лишь раз в жизни. Я чуть не офигела от такого. Говорю: «Ты не под дуревом?» Она раньше пыхала, понимаешь?.. «Нет, — говорит, — все в порядке». «Чего, — спрашиваю, — орешь-то тогда, раз счастлива?» А она мне в ответ: «Выбор, — говорит, — тяжело сделать между двумя любимыми людьми». Тут у меня вообще крыша поехала. Я уж тут, знаете, в групповухе ее начала подозревать. Говорю: «Лолка, ты чего?» Хохочет и снова ревет. Короче, я ее… послала куда подальше, посоветовала проспаться и повесила трубку.