Галина Романова - Обмани меня красиво

— Что? — Она смотрела на него, охваченная какой-то странной оторопью.

Капли воды на его мускулистых смуглых плечах. И когда только он успел загореть, лето только-только началось? Мокрые пряди волос, спадающие на лоб. Проницательный приятный взгляд. И линия рта тоже приятная. А ведь он симпатичный. Никогда она об этом не думала. Вернее, не замечала. Женщинам он должен был нравиться, ее Давыдов. Ее ли? Почему она думает об этом? Ей нельзя этого делать. Ирина тяжело вздохнула.

— Что ты сказал сейчас, Дим?

— Так что насчет картошечки, Ирин? — Он звучно сглотнул слюну. — С укропчиком да со сметанкой?

— Ого, сметанки в первом варианте вроде бы не было. — Она встала, отряхнула джинсы и мечтательно проговорила, посматривая в сторону пруда: — Сюда бы приехать на отдых, а не так, как мы: от беды убегая. Полина в ужасном состоянии. Мало синяков, так в душе у нее теперь представляю, что творится. А после того, что нам предстоит ей рассказать, я вообще не знаю, что с ней будет!

Полина на их удивление приняла новость с поразительным спокойствием.

— Итак, они разорены? — проговорила она, сидя за обеденным столом, накрытым тонкой клеенкой. — И все, что делается ими сейчас, это не более чем фарс? Они пускают пыль в глаза деловым партнерам, а их фирма того и гляди уйдет с молотка. Интересное кино…

Давыдов с Ириной переглянулись.

Они час собирались с духом. Готовили ужин, толкаясь у ведра с картошкой. Расставляли на столе тарелки. Нарезали овощи, хлеб, холодное мясо. И все боялись входить в спальню, где оставили перед уходом на пруд спящую Полину. Она вышла к ним сама. Переоделась в джинсы и легкий хлопчатобумажный джемпер, нацепила на нос очки со слегка затемненными стеклами, чуть подкрасила лицо и губы.

— Неплохо выглядишь, — совершенно искренне поразился тогда Дима и поцеловал ее в щеку. — Молодец! Раскисать нельзя ни при каких обстоятельствах.

И вот тогда-то она и потребовала изложить ей суть этих самых обстоятельств.

Давыдов был немногословен. Быстро и по пунктам он поведал Полине о том, что ему удалось узнать за то время, которое он провел в поисках истины.

— Антон был талантом в своем деле, — не мог не признать Давыдов, закругляясь. — Он мгновенно почувствовал, что там что-то не так. Начал копать, ну и нарвался на такое, что ему сделалось, наверное, жутко. Одно дело — вскрывать нарушения у чужих людей, там можно положить энную сумму в карман, утопить себя в бутылке и не забивать себе голову излишней нравственностью и законопослушностью, а тут на кону судьба близкого человека! Он перепугался и начал совершать ошибку за ошибкой. Первая его ошибка — это то, что он пошел к Кириллову. Он был у него. Это мне доподлинно известно. Был и наверняка поделился с ним своими подозрениями, сочтя, что того обманывают партнеры по бизнесу. Из офиса они ушли вместе, это тоже мне известно. Потом они вроде бы разъехались, но…

— Но что? — Рука Полины с нацепленным на вилку куском холодного вареного мяса замерла над столом.

— Вот тут он совершил вторую ошибку. Кое-кто видел их после полудня вместе в одном кабаке. Так себе кабак. Отстой, точнее, полнейший. Вопрос: что им было там делать? Ни один, ни другой не могли опуститься до заведения подобного уровня. Причина просматривается вполне очевидная. Это злачное место расположено в таком месте, что войти и выйти можно незамеченным, там не намозолишь никому глаза. Я думаю, что это Кириллов зазвал его туда, сославшись на необходимость конспирации. А сам… А сам каким-то образом отравил Антона. Я сейчас готовлю бумаги для того, чтобы потребовать эксгумации. Если, конечно же, вы на самом деле желаете довести до конца это дело.

— Это дело давно требует завершения. — Задумчиво обронила Полина и, уже не стесняясь побитого лица, сняла с себя очки. — Ирин, ты рассказала ему об утренних звонках?

— Нет! Ты же не велела! Как я могла?! — Ирина отвела глаза от застывшего в недоумении Давыдова. — И нечего на меня так смотреть! Кто же знал, что все так выйдет?! Разве я могла предположить, что обе эти истории так соприкасаются?! Ну звонила тебе тетка какая-то, и что? Около тебя и мотоциклист непонятный отирался. Имя одно назвал, а документы на тачку бог знает на кого. Так, оказалось, он по доверенности ездит. Я узнавала. И подумала тогда: отирается и пусть себе отирается, все тебе приятно…

— Приятно! Это наш с тобой бывший сосед, Ирина. Степка Новиков, представляешь! Я бы в жизни его не узнала, если бы он фотографию мне не показал. — Полина, насладившись минутным триумфом, подперла щеку и с усталым трагизмом в голосе проговорила: — На колени вставал передо мной и в вечной любви клялся. А кто-то увидел и Женьке тут же доложил, вот он и наказал меня. Все орал, что не позволит себя обманывать. Бред какой-то…

— Почему бред? — Ирина быстро пришла в себя от сразившей ее новости про Степана. — Может, он и правда заревновал? Ты всегда такая верная, правильная, а тут белым днем, на глазах у толпы. Как, говоришь: колени обнимал? Дела… Дим, а ты бы из ревности ударил человека по лицу?

— Нет, — последовал его односложный ответ, и он тут же уткнулся в тарелку, сердито раздавливая вилкой картофелины в сметане.

Полина незаметно от него покрутила Ирине пальцем у виска. Чего спрашивать, если знает, как он способен поступить! В худшем случае промолчит. В лучшем — пожелает счастья и уйдет.

Ирина виновато пожала плечами и, последовав примеру Давыдова, принялась месить картошку в тарелке.

Над столом повисла гнетущая тишина. Несколько минут они молча ели, не глядя друг на друга. Потом Ирина не выдержала.

— Ну хорошо! Я сказала глупость! Извини меня, Дима! — Дождавшись, когда он ей кивнет, она продолжила: — Но мужскую реакцию просчитать невозможно. У Женьки еще ни разу не было повода ревновать тебя. Вернее, ты никогда не давала повода, а тут такое, и на глазах у всех. Кого хочешь зло возьмет. Состояние аффекта и все такое…

— Ага. — Полина отложила в сторону вилку и отодвинула от себя тарелку. — Спасибо, все было очень вкусно. А по поводу состояния аффекта вот что я тебе скажу: я, может быть, и поверила бы в эту версию, если бы не одно обстоятельство.

— Какое? — Ирина с Давыдовым уставились на нее, забыв о картофельном пюре, которое они готовили так долго и сосредоточенно.

— С утра у нас с ним имелся очень неприятный разговор. И поводом к нему послужило мое неверие в то, что Антон погиб от водки. И сказала-то я это как бы между прочим, а он так быстро вышел из себя, что я просто… Я просто растерялась от такой его реакции. Потом он собрался и сказал, что якобы едет за тобой, Ир. Сказал, что попросит тебя пожить у нас. Мол, это хорошо для нас обеих. А мне велел сидеть дома и никуда не высовываться.