Наталья Солнцева - Зеленый омут

Сергей поднял мутные стеклянные глаза, скользнул ими по лицу Лиды, бесстрастно, совершенно спокойно, как будто он видел ее впервые в жизни, ничего не обещал ей, не стоял на коленях в жарко натопленной баньке, не целовал ее страстно, до самозабвения, не носил на руках под звездным небом, не произносил клятв любви…

Как он мог так поступить с ней? Как он вообще мог поступать подобным образом? Это не только необъяснимо, это чудовищно! И зачем? Почему так жестоко? К чему вся эта ложь? Что заставило его?

Лида знала, что поведению Сергея нет оправданий, и все-таки искала их. Он любил ее, там, в лесном доме. Такое ни с чем не перепутаешь. Лида вспомнила его нежность, его страстные ласки, его шепот и те слова, которые идут прямо из сердца. Их нельзя придумать заранее. Нет, так притворяться невозможно! И все-таки он притворялся…

Все, что произошло с ними, оказалось ложью.

Марфа всегда говорила ей, что ложь – это страх. Это щит, которым человек пытается защититься от атак жизни, закрыться от нее. Он прикрывает этим свое бессилие, неспособность справиться с обстоятельствами иным, более достойным образом.

Лида развенчивала своего кумира и горько рыдала над обломками. Она молилась все это время идолу, который не стоил порывов ее души, ее привязанности. Она предала себя, свою мечту, свой сон о счастье! Сергей оказался жалким шутом, а не романтическим рыцарем и принцем ее царства, бездонного, полного ангельских тропинок и светящихся вод, в которых отражаются белые цветы. Она презирала его за его ложь и себя за то, что в нее поверила, но ничего не могла поделать с неодолимой тягой к этому мужчине. Узы, связывающие их, оказались прочными и неразрывными, несмотря ни на что.

Лида не знала, что бывает такая боль, такая бесконечная, неизбывная печаль. Она не верила, что может испытывать такое и все еще жить. Неужели это она дышит, это ее сердце бьется? Почему оно не разорвалось в ту самую минуту, когда она узнала в женихе Сергея? Она закрыла глаза, которые не могли даже плакать, и увидела перед собой лицо Марфы. Или это лицо Царицы Змей? Все смешалось в ее помутившемся от боли разуме. Царица Змей, золотая и сияющая, протягивала ей зеркало, в котором ничего не отражалось, кроме пустоты.

– Ничего нет, – говорила она. – Нет счастья и нет печали. Жизнь – это всего лишь ядовитый напиток из соблазнов. Все знают об этом… И все пьют его! Люди проклинают жизнь и предают ее, они тысячу раз от нее отказываются. Но попробуй отнять у кого-нибудь этот золотой кубок, полный любви и ненависти, и увидишь истинное положение вещей. Никто добровольно не расстанется с ним. А, расставшись, тут же пожелает вернуть обратно.

Царица Змей засмеялась, и изумруды на ее короне нестерпимо засверкали, а жемчужные нити в волосах зашевелились, как живые.

– Посмотри в это зеркало, – требовала она.

– Но в нем ничего нет!

– Правильно! Счастье и печаль – создания людей. Все зависит от того, что ты хочешь увидеть в зеркале, какое решение ты примешь. Ты можешь сдаться, и тогда этот мужчина никогда не будет твоим! Им будет владеть другая женщина, которой ты сама отдашь его. Но ты можешь решить, что он любит только тебя. Это будет твоя правда и более ничья! Все остальное – только обстоятельства. Сегодня они одни, завтра другие. Жизнь – это приливы и отливы, в ней нет покоя…

– Что со мной? Я брежу? – Лида посмотрела на картину Артура Корнилина и испугалась своих мыслей. Ей показалось, что она прекрасно знает это лицо, зеленовато-зыбкое, прозрачное и вместе с тем яркое, горящее и страшное. Оно навевало смертный сон, долгий, как вселенская ночь…с привкусом лилий на губах.

Ей вдруг захотелось проснуться, наконец, вынырнуть из пустоты, в которой только тишина и лилии. Впрочем, не только. Там еще тоска, тяжелая и холодная, как камень. А может быть, это ледяная толща воды, сомкнувшаяся над головой?

Как бы там ни было, Лида приняла свое решение – Сергей принадлежит ей, он любил и будет любить ее, единственную, на все времена. Все остальное не имеет никакого значения. Вся эта свадьба – всего лишь комедия на подмостках жизни. Рано или поздно занавес закроется, декорации и костюмы изменятся, и актеры будут играть другие роли. Как это случится, неважно. Главное, что все будет именно так, как она задумала. Она сильнее всего, что есть этот мир вещей и событий. Больше она ни за что не предаст себя, решив, что существуют препятствия, которые больше, чем она, Лида, правнучка бабы Марфы, выросшая среди трав и цветов, под старинные песни, полные любви и обещания счастья, которые не могут обмануть.

Сергей, в странной и дикой какой-то эйфории, поднимается со своего места, на неверных ногах пробирается к Алене, пытается разбудить ее, гладит, как безумный, ее платье, целует ее бесчувственное лицо. Он плачет пьяными слезами, опускается перед своей молодой женой на колени и говорит ей о любви, о неземном сне, о золотых дворцах и садах, где танцуют эльфы и феи, и где розовые птицы поют райские песни. Он говорит, что хочет унести ее туда, берет Алену на руки, тяжелую в парчово-бархатном наряде, полубесчувственную…

– Помешался от пьянки, гад, – процедил сквозь зубы Богдан, темнея от ненависти. – Я убью тебя!

Маленькая гримерша засобиралась домой. Она достаточно много выпила и основательно объелась. Стало быть, делать ей тут больше нечего. Никто ее не задерживал, все были поглощены своими мыслями и переживаниями.

Молодые удалились в спальню, а Богдан и Лида остались сидеть за столом. Свидетель был мрачен и непримирим.

– Я убью его! Не знаю, как, но убью! Ты мне веришь? Месть сладка, как мед. Что может быть лучше? – Его глаза горели лихорадочным огнем.

Лида испугалась. А что, если это не пустые слова, продиктованные отчаянием и ревностью? Пожалуй, Богдан способен выполнить то, что задумал.

– Как ты собираешься это сделать?

– Пока не знаю. Я буду думать. Разве есть еще что-то, о чем мне стоит заботиться? Я должен спасти Алену. Она не ведает, что творит. Она губит, губит себя…Если я не встану на ее защиту, этот негодяй уничтожит ее! Посмотри, – он перешел на шепот, наклоняясь к Лиде, словно они были союзниками, товарищами по несчастью, – этот Сергей ненормальный. С тех пор, как он приехал из Москвы, я ни разу не видел его трезвым. Стоит ему чуть-чуть прийти в себя, как он смотрит на Алену с такой злобой, что мне страшно за нее. Как ты думаешь, зачем ему все это?

– Что? – спросила Лида дрожащим голосом. Нетерпение и любопытство Богдана невольно передалось и ей.

– Ну… – он неопределенно повел рукой в воздухе, – эта свадьба, Алена…Он не только не любит ее, – она ему противна. Я же вижу! Это дьявол! Он решил погубить девушку.

Лида была иного мнения. Она была далека от мысли, что сестра – невинная жертва рокового соблазнителя. Алена сама хороша. Вот и платье не зря такое сшила, хотела поразить Лиду в самое сердце. И на свадьбу не зря пригласила. Кто здесь жертва, а кто охотник, еще надо разобраться. Но почему Сергей оказался таким беспомощным? Что все это значит?